Он кинулся туда, где она была, взглянул её глазами и понял, что опоздал. Поздно было, как только её язык коснулся чужой кожи, а сейчас в его — её — руках пыталась осесть на пол незнакомая женщина в пальто, но уже без шарфа и шапки. Открывшаяся сумка лежала у их ног, и из нее виднелся уголок паспорта, зубная щетка и паста, какая-то книга страницами вверх.
— Ася, ну что там опять у вас? — в прихожую к ним вышла Нина Николаевна и замерла соляным столпом. Валера почувствовал себя Раскольниковым, которого застали над телом старушки с окровавленным топором.
— Ри… Рита? — ахнула Нина Николаевна.
— Я всё могу объяснить, — начал Валера, но Нина Николаевна взвизгнула, как практикантка в школе, которой в тряпку для доски засунули мышь, и с неожиданной прытью умчалась на кухню. Раздался звук передвигаемой по полу мебели.
Валера с опозданием понял, что это Феликсу было нормально слышать его голос от Агриппины Павловны. Для всех остальных людей это было нервным потрясением.
«Доволен? — спросила Рита мрачно. — Если да, то дай мне закончить. Если нет… Всё равно дай. Этот фарш назад уже не провернёшь».
«Что тебе взбрело в голову?» — спросил Валера, уступая ей контроль.
«Что, что…» — Рита сделала ещё несколько глотков и похлопала женщину по щекам.
— Мам, вставай. Я понимаю, возраст, давление, но валиться в обморок прямо на коврике у двери — это перебор!
«Сам видишь, мамуля пожаловала ночным поездом, — объяснила Рита для Валеры. — Сказала, что сейчас мы идём забирать документы, и со второй четверти я снова в Москве. Ну и вот… Я же сказала, что никуда не уеду».
— Голова закружилась, — Ритина мама потерла висок и позвала: — Нина Николаевна, у вас от давления ничего нет?
— Изыдите, нечистые! — донеслось из кухни. — Предупреждаю, только суньтесь — и у меня есть икона Матроны Московской, я не побоюсь пустить её в ход!
— Рита! — драматично прошептала её мама, прижимая руку к сердцу. — Ты же видишь, твоя бабушка совсем плоха. Лучше у моей мамы поживёшь, если так хочешь жить отдельно. Она хотя бы не угрожает иконами!
— Да всё нормально, просто у бабули сегодня обострение, — отозвалась Рита невозмутимо. Валера мог только позавидовать её самообладанию. — Видимо, из-за твоего приезда разнервничалась, а обычно она тихая. Вот что, мам, ты иди умойся после поезда, а я поговорю с бабушкой. Уверена, что она не кинется бить меня иконой по голове.
— И всё равно осторожнее.
— Мам, иди уже!
Теперь она не могла спорить с дочерью, поэтому кивнула и стала разуваться. Это было удобно. Рите больше не нужно было никому врать, следить, чтобы о ней не подумали лишнего. Ей стоило только сказать, и мама начнёт воспринимать нормальным что угодно.
«Валер, ты и дальше будешь смотреть?» — Рита толкнула кухонную дверь, и шкаф, которым она была припёрта изнутри, заскрёб ножками по крашеным доскам пола.
— Помогите! — в голос заорала Нина Николаевна, и Валера вернулся в своё тело. Он не хотел видеть, что будет дальше. Да, у Риты уже не было другого выхода. Да, теперь укусить Нину Николаевну было лучше, чем позволить ей и дальше переживать. Валера помнил, как это — когда до тебя пытается добраться тот, кто недавно был другом. Когда близкий вдруг превращается в чудовище и обещает, что дальше всё станет хорошо, только позволь укусить. Только присоединяйся.
Когда ему пришлось переживать это, было страшно, но он ни за что не променял бы этот страх на внушённую уверенность. Потому что возможность быть собой была важнее.
— Нина Николаевна, не бойтесь, — сказал Валера Ритиными губами. Её рукой он упирался в дверь, и достаточно было лёгкого усилия, чтобы отбросить шкаф. — Вам, правда, станет лучше, если она вас укусит. Но я могу запретить ей.
— Ты? — бабушка выглянула из-за шкафа. К груди она, в самом деле, прижимала икону, но Валере почему-то не хотелось от нее прятаться. Кажется, всё эти святые символы не очень на него действовали. — Кто ты такой?
— Её…
Стратилат. Шеф. Начальник. Всё слова были правильными и никчёмными одновременно.
— Я тот, кто может решать, — сказал Валера вместо этого. — Нина Николаевна, съездите отдохнуть к сыну на пару месяцев. Потом можете возвращаться, квартира будет свободна. Берите билеты на ближайший поезд, и Рита вас не тронет. Я вам обещаю.
Нина Николаевна смотрела, и под её взглядом хотелось всё объяснить и даже пообещать, что больше так не будешь. Валера коснулся теней, и они потянулись к его рукам, собираясь из углов потолка, из-под мебели, с улицы.
— Я действительно могу гарантировать вам безопасность, — повторил Валера, — если вы уедете. Ну, что?
— Рита! Что ты такое говоришь! — Нина Николаевна словно его и не слушала. — Я знаю, в тебя кто-то вселился. Ты не такая!
«Валер, подвинься, — потребовала Рита. — Я объясню ей, какая я не такая! Как же мне надоело вечно её слушать!»
«Нет! Я сам».
«Что ты сам?! Ты уже всё испортил! Я бы тихо их обеих укусила, и они бы делали, что я хочу. Я теперь что?!»
«Теперь это. Позови маму сюда и скажи ей, что всё хорошо, она ничего не видела и вообще приехала только увезти Нину Николаевну в гости к сыну. Поняла?»
«Валера, ты дурак! — огрызнулась Рита. — Мой способ был бы проще!»
«Был бы. Но она не хочет, чтобы её кусали».
«И что?»
Валера не находил слов, чтобы объяснить это. Свой ужас, когда знакомые превращаются в чужих марионеток. Своё бессилие, когда тебя зовут, а ты не можешь защищаться, в твоих силах только убежать и то — недалеко.
«И ты не будешь».
Рита только фыркнула в ответ, и Валера уступил контроль над телом ей.
— Я как раз такая, — сказала Рита бабушке. — А у тебя крыша поехала от твоих икон и чудотворцев. Поэтому ты уедешь с мамой в Москву, да, мам?
— Да, Нина Николаевна, — послушно кивнула её мама. — Мы с Костей за вас очень переживаем. Рита тут и одна пока поживёт, а вы лучше к нам, в её комнату. Мы за вами присмотрим.
— Ася! — Нина Николаевна подскочила к ней, схватила за руки. — Что ты несёшь? Ты же за Ритой приехала.
— Нет, ба, она приехала за тобой, — улыбнулась Рита. — Мам, скажи ей.
— Конечно, за вами, — в голосе Аси звучало удивление, как будто всё другие варианты казались ей странными. — Не за Ритой же. Ей и тут хорошо.
— Это потому, что она тебя укусила? — выпалила Нина Николаевна, и Валере стало её жаль.
— Никто меня не кусал, вам показалось. А вам точно надо отдохнуть.
— Да, надо отдохнуть, — вторила маме Рита и улыбалась. — Голову подлечи, бабулечка. А я тут как-нибудь сама обойдусь.
Когда Валера вернулся в своё тело, утро разом перестало быть милым. Зато теперь, возможно, Лёве было где ночевать.