— Болваны!!!
— Ну, Элли…
— Поэтому ты быстренько нашел мне другую работу?
— Нет! Клянусь, это случайность! — Майк вытаращил на нее огромные глаза и часто-часто заморгал. Похоже, он говорил правду.
— Ладно, это уже не имеет значения. Своего слона и вот эту коробку с вещами привезете мне завтра домой. Я не хочу тут больше появляться вообще.
— А остальные подарки?
— Заберу сейчас. Куда же я эту живность оставлю? — Она стояла, в одной руке сжимая горшок с фикусом, а в другой — поводок Сида-маленького.
— Ты сейчас похожа на юную Натали Портман в ее дебютном фильме «Лион». Только там не было собачки на поводке. А в остальном — то же самое: цветок, сумка на плече и отчаяние в глазах.
— Майк, я тебя убью!
— Иди-ка ты лучше к продюсеру, если уж мы заговорили о фильмах…
— Какая прелесть! — радостно воскликнул интересный шатен за крайним столиком у входа, едва она протиснулась со своими подарками в двери кафе.
— Спасибо!
— Нет, я не про вас, а про собаку. — Мужчина явно куражился. — Я увидел вас в окно, когда вы еще только подходили к кафе. Как его зовут?
— Откуда вы знаете, что это он?
— По морде видно. Я очень люблю спаниелей.
— Тогда забирайте его себе! — Что?
— Ничего. Просто мне его подарили сегодня утром, а девать все равно некуда, придется родителям отвозить. Вот и сорвалось с языка. Прошу прощения.
— Ясно… Иди сюда, лапа! — Мужчина наклонился, вытянул руки, и Сид-маленький, радостно взвизгивая, облизал его шею и подбородок. — Сейчас мы тебя покормим! Здесь так вкусно пахнет, правда?
Казалось, он забыл про Элли. По крайней мере, сейчас его интересовал только щенок.
— Ну, хороший мой, рассказывай, что ты любишь покушать. Все-таки как его зовут? — не поднимая головы, спросил он.
— Сид.
— Почему Сид? Ах ты!.. Ах ты!..
— Потому. Мы с вами будем о чем-то говорить или ограничимся тем, что угостим моего спаниеля?
— Да, поговорим. Меня зовут Генри Микст.
— А меня…
— Я знаю. Ваш друг мне все про вас рассказал.
— Все?
— Все. А ты, озорник! Зачем тебе скатерть?
— Ну тогда, — Элли возмущенно пожала плечами, — я даже не знаю!
— А я знаю. Сейчас мы перекусим и пойдем ко мне в офис. Он тут недалеко. Там и поговорим. Любезный, принесите нам, пожалуйста, отварного мяса. Без соли и без специй. И молока.
…В продюсерском кабинете Генри Микста царил совершенно не продюсерский творческий беспорядок. Больше это помещение напоминало кабинку для монтажа: всюду провода, диски; стены оклеены разноцветными бумажками с напоминаниями и списками каких-то фамилий; два стола с мониторами и книжные стеллажи уставлены офисными папками; пол завален журналами и коробками для фотографий… Все это разнообразие очень понравилось Сиду.
Центр комнаты украшали два кожаных кресла на колесиках, в одно из которых Генри любезно предложил сесть своей гостье.
— Ну что? Займемся делом? Вам какие мужчины больше всего нравятся: блондины? Или — как я?
Только тут она удосужилась его как следует рассмотреть. А ведь симпатичный! Красивый даже. Только совершенно непонятно, сколько ему лет. Двадцать пять? Тридцать? Сорок? Если Сида полностью выдавали его брюшко и обрюзгшие щеки, то возрастные признаки Генри совершенно не определялись.
У него были темные короткие волосы, темные глаза и странная удивительно быстрая манера двигаться. Говорил он так же стремительно и быстро, словно экономил слова. В остальном Генри напоминал типичного американца с какой-нибудь сельской фермы: поджарая фигура, широкие плечи и врожденное нахальство. Именно врожденное, потому что приобретенное не может быть таким глубоким и искренним.
— Мне… мужчины… никакие не нравятся.
— Нет, так дело не пойдет. Я нашел тебя. А ты будешь сама подбирать себе соведущего.
— Какого соведущего? Вы, может быть, удосужитесь объяснить мне, чем я буду заниматься? Куда вы меня приглашаете? Каков будет размер гонорара? И вообще.
— Насчет «и вообще» — я согласен. — Он впервые улыбнулся ей, а не Сиду-маленькому. — А насчет всего остального… Все, кто у меня работают, не думают о гонораре в первый же день.
— А о чем они думают?
— Они думают о том, чтобы наступил второй. А за ним третий. То есть, чтобы я их не выгнал, понимаете?
— Понимаю.
— А плачу я всегда хорошо. И все это знают. Хм. Похоже, что — кроме вас.
— Да.
— Вы ни разу не слышали мое имя?
— Нет.
— Ну что ж. Еще услышите.
— Широко известный в узких кругах? — Элли подумала, что сейчас-то он ее точно выгонит.
Однако Генри почему-то не обиделся, а расхохотался: