Кэт ждала их в клинике.
Когда Меган вошла в здание вместе с Джессикой, время словно повернулось вспять. Вот шестнадцатилетняя Джессика перед лицом тяжелого жизненного испытания. Тогда они называли это «неприятностью». На углу стоит парень в окружении своих друзей, которые начинают хихикать, когда сестры проходят мимо них и садятся в старенький «Фольксваген» Кэт, на котором уезжают в фиктивный лыжный поход. Комната ожидания похожа на нынешнюю, та же антисептика и белые простыни. И вот Джессика после процедуры неделю скрывается в Манчестере, в общежитии у Кэт, как раненый зверь. Она постоянно дрожит, с трудом ходит, как будто из нее выбросили на помойку не крошечную, зародившуюся в ней жизнь, а ее собственную. Для таких «неприятностей» она была слишком молода. Опыт оказался для нее чрезмерно сложным.
«Откуда вдруг взялись все эти воспоминания? — подумала Кэт. — Ведь сейчас все по-другому. Меган — человек вполне взрослый. Сама доктор — ну, или близка к тому, чтобы стать им. Она смотрит на жизнь спокойным и ясным взором. И чьей-то жертвой ее нельзя назвать. Ничья она не жертва. Женщина, одним словом, а не девочка. Женщина, которая знает, что ей нужно делать».
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила пожилая женщина в регистратуре. Но три сестры проигнорировали ее вопрос. Меган с Джессикой сели по разные стороны от Кэт так, что их тела соприкасались и они чувствовали исходящее друг от друга тепло.
— В больнице у меня на приеме была одна женщина, — сказала Меган. — Миссис Саммер. Она живет в одном из тех районов, из которых Санни Вью самый худший. У нее целый выводок детей, и в перспективе ожидается еще один выводок. Ей было очень трудно узнать о своей новой беременности. Но когда у нее случился выкидыш, то — странное дело! — она почувствовала себя еще хуже!
Да, на этот раз все по-другому, подумала Кэт, внезапно начиная понимать.
Потому что на этот раз ее сестра решила оставить ребенка.
6
«Все мы — чудеса на двух ногах, — думал Паоло. — Каковы были шансы нашего появления на свет? Вообще, шансы появления любой жизни? Стоит подумать о тех биллионах сперматозоидов, которые упали на неблагодатную почву, о тех бесчисленных яйцеклетках, которые изначально были обречены пройти свой путь неоплодотворенными, о той малой вероятности их встречи, и тогда становится ясно, что если кто-то рождается на свет, то это настоящее чудо. Каждый из нас — настоящее, необъяснимое чудо», — пришел к выводу Паоло.
Он повернул выключатель, и в его салоне погас свет. За окном блистали яркими красками четыре новеньких лимузина. Два «Мазератти Спайдерс», один «Ламборджини Мурчелаго» и самый прекрасный из них — «Феррари Маранелло».
Несколько минут Паоло стоял и любовался машинами, его сердце при виде всей этой итальянской металлической красоты сладко посасывало. А потом включил все кнопки сигнализации.
Закрывать салон после рабочего дня всегда входило в обязанности Майкла. Но после рождения Хлои все изменилось. Теперь Майкл исчезал из салона очень рано, но Паоло с радостью взвалил на свои плечи дополнительные обязанности. Когда рождается ребенок, думал он, работа перестает играть в жизни человека главную роль. Пускай Майкл спешит домой и нянчится со своей чудесной крошкой. Впервые в жизни Паоло завидовал брату.
Сигнализация предупредительно зажужжала, и Паоло с ключами в руках направился к двери. Но потом остановился. Он услышал посторонний шум, который доносился из офиса Майкла.
Паоло быстро отключил сигнализацию, и жужжание прекратилось. Теперь он явственно услышал приглушенные голоса. Окинул взглядом салон. Сколько стоят эти экспонаты? Здесь по соседству есть ремонтная мастерская, работники которой охотно вытаскивают ножи и дерутся между собой из-за горсти карманных денег, а местные пенсионеры доходят до членовредительства при виде потерянного кем-то кошелька, в котором можно обнаружить разве что мелочь на кошачью еду. Аренда помещений в округе дешевая, и под стать ей цена человеческой жизни.
Рядом со столом секретарши стоял ящик с инструментами. Как можно тише Паоло открыл этот ящик и вытащил из него гаечный ключ. Руки у него дрожали. Сдерживая дыхание и сжимая в руках гаечный ключ, словно биту, он прокрался к офису Майкла, а затем с жуткими криками (скорее, от страха, чем от храбрости) рывком распахнул дверь и включил свет.
На столе на четвереньках стояла Джинджер, блузка которой была задрана почти до шеи, а брюки спущены до колен. А за ней стоял тот, кто должен был сейчас находиться у себя дома, в кругу семьи, — его брат Майкл собственной персоной.