Это даже хорошо, что она почти не ела. Горло прожигает горечью и слизью, но теперь хотя бы можно дышать.
Ноги не держат, и Саша присаживается напротив черного лаза с распахнутой дверцей – будь эта дверца закрыта, они ни за что в жизни не выбрались бы оттуда. Но Костя подхватывает на руки Валю, пока его фонарик чертит светом безумные фигуры на потолке, и кажется, что всем им, бродягам, наконец-то повезло. Валя, едва оказавшись внизу, сразу бежит к Саше.
Порывисто обнимает ее за шею, жмется, словно замерзшая. У нее исчерченные камешками и зазубринами ладони, у нее чахоточно румяные щеки и затравленные глаза. Она обнимает Сашу, и той чудится, будто так и должно быть.
Только вот Саша с ног до головы пропитана запахами раздавленных личинок и гниющих крысиных трупов, но Валя не морщится, будто ничего и не чувствует.
– Молодец, – шепчет Саша и прижимает девочку целой рукой. Жмурится, растворяясь в робком детском прикосновении. – Ты молодец, Валенька…
Так они и сидят, обнявшись. Рядом снует измученная Мила, помогает всем натягивать на плечи рюкзаки. Костя все еще борется с рвотными позывами, а Женя светит фонарем в недра очередного коридора с кучей дверей. Юра стоит у лаза.
И смотрит на Сашу, которая гладит испачканной ладонью светлые кудряшки.
– Пойдемте, – говорит Костя, и теперь в его голосе сквозит просьба. – Надо пройти еще хоть немного, а потом найти комнату для ночевки…
– И как мы спать будем? – спрашивает Мила. – Одеяло-то всего одно взяли…
– На полу, как-как, – бурчит Женя и первой уходит вперед. – Любители валяться на матр-расах, воду чистую пить, кар-рандашики цветные с собой таскаем… Детский сад.
Но ни у кого нет сил с ней спорить.
Когда перед глазами возникает новая лестница – бетонная, с крутыми ступеньками, – спускающаяся еще ниже, Саша молчит. Новый путь в преисподнюю: скоро по стенам запляшут отблески жаркого пламени, потянет запахом серы (Саша не знает, как пахнет сера, но уверена, что быстро это поймет), а изломанные силуэты выскользнут из-за поворота.
Саша молча спускается ниже.
Дальше от города. От солнечного света.
От папы.
– Слушайте, я никак не могу представить себе эту химеру. Как думаете, что это?.. Как оно выглядит? – не выдержав, спрашивает Саша, забивает тишину голосом, когда они пробираются в боковой тоннель. Здесь хотя бы сухо и тепло.
Бродяги молчат.
– Я серьезно. Это зверь? Привидение? Чудище из ада?.. – кажется, что чем глупее скажешь, тем меньше будет страха.
– Ш-ш, – кажется, Костя не настроен на разговоры. – Мы не просто так лежали в тоннеле. Я думал, что… Не надо, в общем.
– Чё, и сказать боишься? – подначивает Женя и отвечает Саше, в первый раз спокойно и без ехидства: – Вообще без понятия. Иногда слышим шажочки, словно девчонка бегает. Иногда стоны. Всхлипы. Топот. Р-рев, – она морщится, напоровшись на очередную «р». – Иногда вообще…
– Какой бы она ни была, на глаза ей лучше не попадаться, – говорит Юра. Он вновь несет Валюшку на руках, и Мила поглядывает на них виноватым взглядом, но идет еле-еле, будто бы даже собственное тело кажется ей слишком тяжелым.
– Все равно бред какой-то. Как она может издавать разные звуки?.. Наверное, это все-таки не одно… существо? – не сдается Саша, и Женя машет рукой:
– А мы откуда знаем, а? Но она тут одна, Юр-ра знает, что она меняется. Может вообще тенью стать, ты плечом коснешься, и все…
Валя хнычет, и Юра гладит ее по плечам.
– Ты все сказала? – спрашивает он у Жени таким тоном, что даже Саше становится не по себе.
– Да. Все сказала. Пусть лучше боятся, а то…
– Хватит, – Костя оборачивается, щурит глаза. – Давайте искать место для ночлега. Нужен отдых.
Но прежде чем они находят хорошую комнату, где свободно могут лечь на голом полу, проходит немало времени – Саше порой кажется, что они идут по одному и тому же коридору раз за разом, одни и те же двери сменяют друг друга, редкие чахлые лампочки мигают над головой, всегда одинаковые. Будто это временная петля, в которую они провалились. Заколоченных дверей почти не осталось, но и те, что встречаются, Саше больше не хочется открывать.
Они вновь заваливают дверь в узкой комнате, выбранной для ночлега – столы, стулья, этажерки, что насобирали по всему коридору.
– Можно подумать, что это склад, а не чертова канализация… – кряхтит Костя, втаскивая бледный металлический ящик.
– Тут раньше хранили рухлядь из закрытых садиков, гостиниц и столовых, – Юрин безжизненный голос заставляет Сашу поежиться.