Егор вскинул на нее бесцветные глаза, и Саша решила не развивать эту тему. Она прошла взад и вперед, восстанавливая дыхание, напитывая организм кислородом. Голова гудела, горечь отравляла изнутри.
– Где остальные?.. – проще было шептать.
Егор похлопал по карманам длинной куртки и бессильно развел руки в стороны. Ясно. Значит, написать ему не на чем, он только и успел, что схватить из комнаты свой худой рюкзак.
А Саша о вещах даже и не вспомнила.
– Ты знаешь, куда остальные… побежали? – перефразировала Саша.
Егор мотнул головой.
Саша выругалась.
Села рядом с ним, прижалась плечом к плечу, глянула из-под разлохматившихся волос. Он посмотрел в ответ, испуганный, но решительный.
– И что нам теперь делать?.. – спросила она, прекрасно зная, что он не ответит. Это знал и Егор, а поэтому они замерли, надеясь, что решение найдется само собой, что вот-вот из-за поворота выскользнет Костя, а за ним – бродяги, бегущие друг за другом, и они все вместе помчатся дальше, к выходу, к Сашиному папе…
Но никого не было. Ни химеры, ни бродяг.
Только слабый ветерок, что приносил отголоски далекого пожара.
Егор положил ладонь к себе на грудь, сомкнул обескровленные веки. Помолчал, дыша размеренно и ровно. Молчала и Саша, разглядывая свою правую руку – обломанные черные ногти, мелкие царапинки на пальцах, проступившие сине-черные вены.
– Ладно, надо идти, – когда каждый глоток воздуха перестал отдаваться в легких болью, Саша наконец поднялась. – Пойдем искать наших.
Наших. Слово даже не царапнулось, осталось в груди приятной легкостью, будто и должно было всегда там быть.
Наши…
Егор схватился за протянутую ему ладонь, но поднялся сам. Махнул рукой в обратную сторону, но Саша не согласилась:
– Там дым. И химера.
Егор кивнул, но вновь ткнул пальцем в тот же коридор.
– Опасно, – не сдавалась Саша. – Давай пойдем вперед, попробуем там найти кого-нибудь…
Егор не послушал. Он просто развернулся и пошел, будто другого выхода у них не было. Саша схватила его за рукав:
– Егор, пожалуйста…
Он просверлил ее долгим взглядом, и она поняла вдруг, что еще ни разу не видела Егора вблизи – казалось, что внутри прозрачных глаз парят черные зрачки, окруженные бледно-голубыми лучами, расходящимися в разные стороны.
Саше показалось, что она где-то видела эти глаза.
– Ты думаешь, что впереди мы никого не найдем? – спросила она, и Егор кивнул. – Значит, надо возвращаться, даже если это опасно?..
Он снова кивнул, и облегчение скользнуло по его лицу.
– Пойдем, – она беспомощно склонила голову. Решила довериться ему, потому что бродяги – единственные, кто мог ее спасти, оборвав эту бесконечную череду кошмаров и паники, что щедро валились на голову.
Он шел впереди и вел ее за собой, как послушного барашка на веревке. Саша пыталась вспомнить, в какую сторону они бежали – кажется, там был поворот направо, потом они провалились в тоннель и долго бежали вперед, потом налево, потом опять направо… Или налево? Или не было больше никаких поворотов?
Саша не знала. Мысли путались в клубок, и стоило потянуть за одну нитку, как узлы затягивались туже и туже, мешая глубоко вдохнуть.
Егор долго стоял на каждой развилке, прислушивался и думал. Кажется, принюхивался даже, но кроме гари ничего нельзя было разобрать. Потом шел вперед, и Саша брела за ним следом.
Как среди бесконечных катакомб, прорезавших землю под городом, можно отыскать кого-то из своих?… Кажется, даже Жене она сейчас обрадовалась бы, как родной, не говоря уже о маленькой Валюшке, по-матерински заботливой Миле, сильном Юре или веселом Косте. Где они все?
Все ли они спаслись?..
У каждого поворота Саша с Егором замирали, вслушиваясь в тишину. Там, впереди, может быть химера. Опасность никуда не делась, она притупилась, объеденная дымом, но все внутри обрывалось, стоило только шагнуть в очередное бесконечное жерло.
Или, и того хуже, они ведь могли наткнуться на кого-то из своих. Из бродяг, но…
Мертвых. И, наверное, Саша скорее бы согласилась умереть сама, чем увидеть их изуродованные тела.
Идти рядом с Егором казалось странным – он всегда был где-то позади, безмолвный и почти неразличимый, прячущийся в полутьме. Саша никогда прежде не видела, чтобы он писал что-то, пытаясь пообщаться с другими бродягами – нет, он просто молчал, и поэтому теперь лишь стыдливо отводил глаза, когда Саша начала задавать ему вопросы напрямую.
Он всегда чудился чем-то, вроде местного приведения, изредка выныривающего в облаке мягкого света. Сейчас же Егор пытался стать главным, но получалось откровенно плохо: дрожащие ладони, сгорбленная спина, растерянное лицо.