Сёта был очень встревожен, но старался этого не показывать.
— Вы ведь знаете о-Сэн, она ходит как во сне, — сказала о-Танэ. — В любую секунду может вернуться как ни в чем не бывало.
— А помнит она номер дома? — спросил Санкити.
— Навряд ли, — покачала головой о-Танэ.
— Рикшу она, конечно, не догадается взять. Да у нее и денег нет, — заметил Сёта.
— Вы все идите в конец той аллеи и караульте ее там, а я пойду в полицию, — распорядился Санкити.
Было уже очень поздно. Переполох, вызванный пожаром, улегся. Стояла такая тишина, что звенело в ушах. Улица, по которой ходили трамваи, была слабо освещена бледными огоньками фонарей. Прохожих почти не было. В густой тени ивовой аллеи стояли Сёта, Тоёсэ и старуха служанка. К ним подошел Санкити.
— Не вернулась?
— Нет. Что же теперь делать? — с тревогой спросила Тоёсэ.
— Идемте домой. Составим план действий.
Тяжело ступая, Тоёсэ пошла следом за Санкити. Бабка молча тянулась последней.
— Который час? — спросил Санкити.
— Скоро двенадцать, — ответил Сёта, взглянув на карманные часы. Он походил немного по комнате, подошел к окну, постоял там, разглядывая ночное небо. Затем присоединился к остальным. Иногда он сердито поглядывал на жену.
— Я так боялся за сестру, как бы с ней чего не случилось в Токио. И вот пожалуйста.
— Это я виноват. Мне не надо было брать с собой Танэо, — примирительно заметил Санкити.
— Если уж искать виноватых, то настоящая виновница — это я. Приехала сюда и привезла с собой о-Сэн. Да что толку обвинять кого-то. Такая уж у о-Сэн судьба. Я к этому привыкла. И каждую минуту жду самого худшего. Меня гораздо больше тревожат другие, те, кто может работать и жить, как живут все люди. Надо всегда стараться работать как можно лучше, а женившись, стать примерным семьянином.
— Что касается работы, — сказал Сёта, бросая взгляд на дядю, — то я люблю работать. А чем больше я работаю, тем яснее у меня становится голова. Но что касается чувств — тут я пасую.
— Ну, это не так сложно. Здесь пасовать не следует, — наставительно сказала о-Танэ.
— Нет, мама, не скажите. Впрочем, мне сейчас не до чувств. От моей смекалки, от моих действий зависит сейчас судьба целой фирмы. А завтра к тому же «день скорби» — конец месяца. Жду всяких неприятностей.
— Не принимай свои неудачи близко к сердцу. — О-Танэ поправила воротник юката и посмотрела в окно. — Что поделаешь, раз так случилось. А сейчас отдохните все часок, а потом я попрошу Санкити и Сёта еще раз пойти поискать о-Сэн, хотя я и вижу, что вы оба очень устали. Ты, Санкити, может, поспишь немного? Бабушка, и ты ложись.
Но уснуть никто не мог. Да и сама о-Танэ не спала. Мало-помалу даже те, кто прилег, опять присоединились к общему разговору.
Пробило час. Санкити и Сёта снова вышли из дому искать о-Сэн. Санкити надел теплую рубашку и рейтузы Сёта, чтобы не простудиться.
— Значит, о-Сэн нашлась? Ну и прекрасно, прекрасно! Мне сейчас только что сказали об этом в полиции, — сказал, входя в комнату, Санкити.
— О-Сэн, поблагодари дядю за хлопоты, — сказала о-Танэ. О-Сэн, слегка покраснев, коснулась пальцами пола. Девушка была сконфужена и переминалась с ноги на ногу.
— Могло случиться несчастье, — сказала Тоёсэ. — Какой-то тип привязался к ней и стал водить ее по городу. Их задержал полицейский. И о-Сэн все это время провела в полицейском участке.
Пришел и Сёта.
— Ну и, доставила ты нам хлопот! Теперь ни за что одна на улицу не пойдешь. — Сёта с облегчением вздохнул. — А я уж решил — убью свою женушку, если сестра не найдется.
— Не надо так шутить, — сказала Тоёсэ, вытирая слезы. — Если бы о-Сэн не вернулась, я бы сама на себя наложила руки.
О своих злоключениях о-Сэн рассказывала сбивчиво, с трудом вспоминая, как все произошло. Она махала руками и даже двигала туловищем, чтобы понятнее рассказать.
— Вдруг ни с того ни с сего какой-то мужчина подошел ко мне и спросил, откуда я. Я сделала вид, что не слышу. Он все приставал и приставал и так надоел, что я взяла и сказала, что я из Кисо.
— Так прямо и сказала? — рассмеялся Санкити. — Вот парень, наверное, удивился. Но, насколько я могу судить, сама о-Сэн ни капельки не испугалась.
— Я очень боялась за мой сверток, — продолжала о-Сэн. — В нем была пудра. Мне ее сестрица купила. Я крепко держала сверток, вот так. А мужчина мне говорит: положи сверток в рукав кимоно. Я и положила. Тогда он хвать меня за этот рукав. И не отпускает...
— Ты думала, он хотел пудру у тебя украсть?
— Да, — улыбнулась о-Сэн. — Потом мы все ходили с ним в темноте. Потом вышли, где светло. Там еще много деревьев. Он сказал мне: «Ты, наверное, очень устала. Так присядь, отдохни...» И я села.
— Так, значит, ты была в парке. Туда мы не догадались заглянуть...
— Он спросил, не курю ли я, и дал мне папиросу. Я один раз затянулась и бросила. Он говорит: давай поженимся и всякие другие глупости...
— Это хорошо, что вы не поженились, — сказала о-Танэ. Все рассмеялись. О-Сэн смеялась вместе со всеми.
— Ну, пойдем наверх. Давно пора спать. Сёта завтра на работу надо.
Санкити не спалось. Он вылез из-под москитной сетки и закурил. О-Сэн тоже не спалось. Поднялась и Тоёсэ. Санкити вынес на закрытую веранду курительный столик, и все трое расположились там. Скоро в белом ночном халате пришла о-Танэ.
— А Сёта крепко спит, — сказал Санкити.
— Пусть спит. У него завтра хлопотный день, — понизив голос, проговорила о-Танэ.
Тоёсэ подошла к окну, из которого была видна река.
— Я открою окно, дядюшка, — сказала она. — Уже светает.
Долго потом все помнили исчезновение о-Сэн. О-Танэ боялась брать ее с собой, когда отправлялась по делам или так просто погулять по городу. Впрочем, больше всего мать и дочь любили сидеть дома, смотреть на реку, коротать с родными теплые, уютные вечера.
В августе у Сёта выпадали свободные дни, и он оставался дома. Дом оглашался веселым смехом, болтовней. О-Танэ вспоминала далекое, невозвратное и такое счастливое время, когда вся семья Хасимото жила вместе в Кисо.
Окна нижней гостиной выходили на крошечный цветник, за которым о-Танэ любовно ухаживала — он напоминал ей сад ее родного дома.
На следующий день после той бессонной ночи она сидела на корточках перед грядкой и тщательно выпалывала сорняки, когда в конце аллеи показался Санкити. О-Танэ, не замечая брата, выпрямилась и с видимым удовольствием оглядела свою работу. Санкити подошел сзади к сестре. Она все еще не замечала его. Обеими руками он закрыл ей глаза, О-Танэ вскрикнула и выронила тяпку. В окне показались головы Сёта и Тоёсэ. Санкити не выдержал и расхохотался.
— Как ты меня напугал! Я и подумать не могла, что это ты. — Оправившись от испуга, о-Танэ тоже рассмеялась.
— Мне велено сказать тебе, сестрица, — начал Санкити, входя в дом, — что завтра мы ждем тебя в гости.
— Спасибо. Я и сама собиралась. Очень хочу посмотреть на твоих мальчишек. Да и о-Юки повидать буду рада, ведь мы несколько лет с ней не виделись.
О-Танэ говорила спокойно, и у Санкити отлегло от сердца.
— Вчерашнее происшествие сильно подействовало на мать. По-моему, она переменила свои планы. Очень она вчера испугалась, — сказал Сёта, когда они остались одни.
— Еще бы, только приехала, и сразу такое пережить. Ну и ночка была!
— У меня эта ночка отняла десять лет жизни.
— Помнишь главную аллею? Мы с тобой вышли туда после того, как чуть ли не час рыскали по всем городским закоулкам. Вечерами на этой аллее всегда полно народу, а тут все как вымерло. И мы с тобой разошлись: ты пошел в сторону Ситагая, а я решил еще раз обойти район Асакусабаси. Не могу тебе передать этого гнетущего состояния...
— У меня все время было такое чувство, что если я сейчас же, сию минуту не найду сестру, то будет поздно, и случится что-то непоправимое. «Держись!» — сказал я себе и пошел в сторону Уэно.
Глубокая ночь, сонная, вязкая тишина, едва слышные шаги — все это было еще свежо в их памяти.
Наказав о-Сэн сидеть дома, О-Танэ пошла в гости к младшему брату. О-Юки готовилась встретить гостью: переодевала детишек, убирала комнаты, вынимала чайную посуду. Она никогда не проявляла особого рвения, встречая гостей Санкити. Но о-Танэ она любила, и о-Танэ была старшая в доме.