- Как коллеги, возможно. Но у тебя ведь никого сейчас нет. – Девушка улыбнулась и смело посмотрела ему в глаза. Правда, хватило её ненадолго, она отвернулась, содрогнувшись под его взглядом. – Ты не хотел бы начать со мной встречаться?
- Нет, Анэт. Не хотел бы. Мне не нужна твоя жалость и сострадание, - жёстко ответил Дит. Он знал такой тип девушек, готовых на всё, чтобы утешить. И ещё понимал – если не ответит чётко и грубо, она не поймёт. Девушки обладали удивительным свойством выворачивать недостаточно точные или слишком вежливые формулировки в свою пользу. Если им это было выгодно. – И мне не нужна компания. Я не один.
Когда рабочий день закончился, Дит выключил компьютер и вышел из офиса. Все его коллеги остались на своих местах, кто-то доделывал работу, кто-то просто убивал время, не торопясь домой. Кому-то просто не хотелось покидать тёплый и уютный офис и идти в промозглую сырость улицы. Дит же не задержался ни на минуту. У него на сегодня были планы, и он не собирался их отменять из-за такой мелочи, как работа.
Дит сел на нужный автобус и вышел на остановке «Центральное кладбище». Оно располагалось на окраине города и было огорожено высокой стеной, сложенной из валунов, покрытых мхом и поросших мелкими синими цветочками. Прямо за старинными коваными воротами начинался подъём. У входа как всегда стояла палатка с живыми цветами, продавщица – деловитая и не склонная к лишним эмоциям женщина – неторопливо обрезала стебли, равнодушно поглядывая на проходивших мимо людей. Она зарабатывала на людской скорби и памяти и потому успела отрастить толстый панцирь вежливого участия, скрывавший профессиональное равнодушие. А ещё почти никогда не запоминала лиц и людей, что приходили на кладбище. Для неё они были всего лишь клиентами, с которыми совершенно не хочется болтать о жизни.
– Вам для кого? – поинтересовалась она, когда Дит подошёл к её палатке и стал беспомощно рассматривать цветы. Он понятия не имел, какие нужны, никогда не задумывался. Каждый раз не знал, что выбрать, каждый раз терялся. Почему-то такими вещами всегда занимались женщины. Они все, казалось, с самого детства знали, как правильно поступить в любой странной или непростой ситуации.
– Для двух женщин, – Дит замялся, не зная, имеет ли это какое-то значение, а потом всё-таки добавил: – для сестры и невесты.
– Поняла, сейчас подберу, – кивнула женщина, осматривая свои владения в поисках нужных цветов. У всех этих растений был какой-то особый смысла, свой язык, но Дит никогда в таких вещах не разбирался.
Наконец, он получил два букета, отдал деньги и вошёл в ворота. На кладбище было тихо и спокойно. Высокая трава пробивалась даже через плитки дорожек, хотя её регулярно подстригали, а плитки – меняли. Кое-где высились большие, раскидистые деревья, создававшие густую тень. Под ними неизменно можно было найти скамейки и пару урн. Могилы по большей части были старые, сейчас это кладбище уже вышло из моды. Дит знал, что, если пройти подальше, туда, где траву даже не пытаются подстригать, а плитки сменяются обычными тропинками, можно найти стёртые и треснувшие надгробья, которым уже несколько веков.
Его никогда не пугали такие места, даже наоборот – ему было спокойно в этой тишине. Здесь никто уже никуда не спешил, не пытался никому ничего доказать, никто не лгал, здесь всем было уже всё равно. Диту казалось, что в этом есть определённый смысл – в таком последнем спокойствии и умиротворении. Когда всё заканчивается, становится спокойно. И ничего уже не надо и незачем куда-то бежать или кем-то притворяться. Кладбища были местами памяти и немного – скорби. Когда проходит первая боль, остаются только воспоминания. От плохих стараются избавиться, хорошие хранят бережно, как семейную реликвию. В итоге остаётся только покой и мягкий свет, пробивающийся через древесную крону. Дит был уверен – так и должно быть. Тело – это всего лишь тело, оно уходит и оно временно. То, что лежит в могилах – это уже не люди, не те, кого любили или ненавидели. Ему хотелось верить, что человек – это что-то большее. Хотя бы вот этот свет на каменной скамейке, лёгкий ветерок и память, очищенная от всего лишнего.
Дит остановился рядом с двумя могилами, расположенными рядом. На одной значилось имя «Эльза», на второй – «Мэг». Он опустился на колени и положил цветы к каждой из них – нужный букет на нужное место, как пояснила дотошная продавщица.
– Ну вот, я снова пришёл навестить вас, – улыбнулся Дит, выпрямляясь.
Он давно уже не испытывал той затягивающей, жуткой пустоты, которая заставляла его выть по ночам и выжирала изнутри. Это в прошлом. Окончательно отпустило, когда он первый раз пришёл сюда, в это тихое мирное место. Тогда его поразило, как легко здесь дышится. Дит ожидал чего-то давящего и мрачного, но никак не умиротворённого и спокойного. Тогда он понял, как важно помнить, как важно улыбаться, и как важно – отпустить. Незачем поливать солёными слезами землю, на которой растёт такая густая трава. Здесь это уже никому не нужно. Здесь вообще никому уже ничего не нужно. Если оплакивать – то только для себя, чтобы стало легче.