Теперь впору улыбаться было мне, что я и сделал. А после этого я направился прямо к герцогу и ещё на подходе демонстративно поднял меч. Почти сразу же англичанин стал прозрачным — оригинал поменялся местами с одной из копий. И тут же мой клинок потускнел. Я быстро развернулся, без помощи меча обнаружил настоящего врага и направился к нему. Тот снова поменялся местами с одной из копий.
— Хватит тебе уже бегать! — крикнул я, повернувшись к оригиналу. — Ты ещё не понял, что я вижу тебя настоящего? И вообще, как долго собирается бегать ученик самого Ёсиды от восемнадцатилетнего мальчишки? Давай уже драться, трус!
На самом деле, я понимал, что врагом управляет не трусость, а исключительная осторожность и расчётливость. Скорее всего, он понимал, что там, за пределами иллюзии, его армия, скорее всего, уже потерпела поражение, и единственная возможность спасти ситуацию — выйти из иллюзии владельцем четырёх Великих артефактов.
— Так что, долго ты будешь от меня убегать, трусливый пёс? — спросил я, употребив оскорбление, используемое бабушкой для того, чтобы позлить «друга Гарри». — Иди сюда, я отрежу тебе уши и хвост!
Однако Эджертон никак не отреагировал на оскорбления; судя по его лицу, он принимал какое-то важное решение. Возможно, думал: ждать дальше, пока восстановится Кохинур, или всё же начать бой с тем, что есть.
В принципе он мог держать меня в иллюзии сколько угодно, но чем дольше мы в ней находились, тем меньше на поле боя оставалось британских воинов. Герцог не мог этого не понимать, и, видимо, ему хотелось вернуться к своей армии, пока от неё ещё хоть что-то осталось, поэтому он пошёл на меня.
Герцог запустил в меня пару лучей их Кохинура, но теперь, когда артефакт ослаб, его лучи точно были для меня, как слону дробина. Я даже дискомфорта не испытал — лишь почувствовал лёгкое тепло в месте удара.
Мы потихоньку сближались, я крепко держал в правой руке меч и думал, как лучше атаковать врага. По зеркалу бить не хотелось — была вероятность, что мой удар отразится и вернётся ко мне усиленным. Небольшая вероятность, но всё же. Поэтому рисковать не хотелось.
Англичанин тем временем взял посох обеими руками и слегка пригнулся. По какой-то причине в иллюзии он не стал увеличивать свой рост. Возможно, не мог, а может, тому была другая причина. Так или иначе, мы были с ним примерно одного роста. И вот он пригнулся, движения его замедлились, и герцог… со скоростью атакующей змеи сделал резкий выпад посохом прямо мне в лицо. Почти попал — я чудом успел отклонить голову вбок.
И я не успел даже толком ничего осознать, как последовал ещё один выпад, а за ним ещё несколько. Я отходил назад, уворачивался и даже не пытался как-то отбить эти удары: очень уж они были молниеносными. На каких-то инстинктах и на заклятии ускорения тело ещё как-то уклонялось, а вот руки не настолько хорошо слушались, чтобы попасть мечом по посоху.
— Что это за цирк? — крикнул я Эджертону, в очередной раз уклоняясь от посоха. — Какого хрена ты мне в лицо своей палкой тычешь? Нормально драться разучился?
Англичанин не отвечал, лишь молча атаковал. А мне один раз даже удалось отбить посох рукой, но вот попасть по нему клинком — ни разу. Старикашка оказался слишком шустрым и орудовал посохом просто с невероятной скоростью. Разок он даже смог попасть мне в плечо. Было больно, обжигающе, но не критично. Защита работала. И сразу стало понятно, что весь этот цирк — удары именно в лицо, на самом деле вовсе не цирк, а единственная возможность нанести мне хоть какой-то урон ослабевшим Кохинуром.
Причём метил англичанин постоянно мне в лоб. Видимо, он решил, что это моё самое уязвимое место. Либо тому была другая причина. И после очередного выпада, когда навершие посоха прошло в паре сантиметров возле моего левого виска, до меня дошло: этот гад метил не в лоб, не в лицо и вообще не в меня! Он метил в шапку Мономаха! Он пытался сбить с моей головы Великий артефакт, чтобы лишить меня моей основной защиты!
Это уже было похоже на план, но вот только осуществить Эджертону его не удавалось. Так мы и прыгали: англичанин пытался сбить с моей головы шапку Мономаха, чтобы сделать меня слабее, а я пытался разрубить посох, чтобы лишить его Кохинура. И у обоих ничего не выходило.
Несколько раз у меня возникало желание подскочить к герцогу вплотную и рубануть его мечом, и я даже предпринял пару попыток это провернуть; но в первый раз враг уклонился, а во второй — подставил зеркало, как мне показалось, случайно, и я на всякий случай сам увёл меч в сторону. Я не был уверен, что Кусанаги-но цуруги сможет пробить зеркало Монтесумы, а у Эджертона не было уверенности, что зеркало отразит удар этого уникального и сильного клинка, поэтому ни мне, ни англичанину не хотелось это проверять.