ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА
СЕМЬЯ ТОГГСОВЪ
Въ одной изъ узкихъ улицъ на Сэррейскомъ берегу Темзы, въ трехъ минутахъ ходьбы отъ стараго Лондонскаго моста, нѣкогда жилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ, маленькій смуглолицый человѣкъ, съ свѣтлыми волосами, съ моргавшими глазками, коротконогій и довольно толстый въ обхватѣ, если-бъ смѣрить его отъ средней пуговицы жилета до орнаментальныхъ пуговицъ сзади сюртука. Фигура его жены, милѣйшей миссисъ Тоггсъ, если не могла похвалиться безупречной стройностью, то была не лишена пріятности, а станъ ея единственной дщери, благовоспитанной миссъ Чарлотты Тоггсъ, быстро развивался, созрѣвая до состоянія той роскошной пышности, которая восхищала взоры и плѣняла сердце мистера Джозефа Тоггса въ его молодые годы. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ, единственный сынъ почтенной четы Тоггсовъ и единственный братъ миссъ Чарлотты Тоггсъ, замѣтно отличался, какъ своей комплекціей, такъ и умственнымъ складомъ отъ остальныхъ членовъ своей семьи. Худощавость его задіумчиваго лица и нѣкоторое предрасположеніе къ слабости въ сухопарыхъ ногахъ краснорѣчиво свидѣтельствовали о возвышенномъ умѣ и романическихъ наклонностяхъ. И мельчайшія черты характера въ подобномъ существѣ представляютъ не малый интересъ для пытливыхъ умовъ. Саймонъ Тоггсъ обыкновенно показывался въ публикѣ обутымъ въ просторные башмаки и черные бумажные чулки и обнаруживалъ особенную привязанность къ черной лакированной палкѣ безъ ремешка или какого либо иного украшенія.
Пожалуй нѣтъ той профессіи, какъ бы полезна она ни была, нѣтъ того занятія, какъ ни будь оно почтенно, которыя избѣгли бы мелочныхъ нападокъ пошлыхъ умовъ. Мистеръ Джозефъ Тоггсъ былъ бакалейнымъ торговцемъ. Казалось бы, что тлетворное дыханіе клеветы не могло коснуться бакалейщика. Какъ бы не такъ! Сосѣди заклеймили Тоггса названіемъ мелочнаго торгаша, и ядовитый голосъ зависти прямо утверждалъ, что онъ продаетъ кофе и чай осьмушками, сахаръ унціями, сыръ — ломтиками, табакъ маленькими пачками, а масло кусочками. Впрочемъ эти насмѣшки не смущали Тоггсовъ. Глава семьи преспокойно занимался колоніальной торговлей, жена его завѣдывала продажею сыра; миссъ Тоггсъ продолжала свое образованіе. Мистеръ Саймонъ Тоггсъ велъ торговыя книги отца и думалъ свою думу.
Въ одинъ прекрасный весенній день этотъ джентльменъ сидѣлъ на боченкѣ за маленькой красной конторкой съ деревянной рѣшеткою, украшавшей уголъ прилавка, когда изъ подкатившаго къ дому кэба выпрыгнулъ незнакомецъ и поспѣшно вошелъ въ магазинъ. На немъ было черное пальто, а въ рукахъ, кромѣ зеленаго зонтика, синяя сумка.
— Мистеръ Тоггсъ? — вопросительно произнесъ онъ
— Меня зовутъ Тоггсомъ, — подтвердилъ Саймонъ.
— Есть другой мистеръ Тоггсъ, — возразилъ незнакомецъ, посматривая на стеклянную дверь, которая вела въ помѣщеніе за лавкой; за нею ясно виднѣлось круглое лицо хозяина, выглядывавшаго изъ подъ занавѣски.
Мистеръ Саймонъ граціозно махнулъ перомъ, точно поманилъ къ себѣ отца, и мистеръ Тоггсъ старшій весьма проворно предсталъ передъ посѣтителемъ.
— Я изъ Темпля, — сказалъ человѣкъ съ сумкой.
— Изъ Темпля! — подхватила миссисъ Тоггсъ, распахнувъ дверь въ маленькую столовую и обнаруживъ при этомъ въ перспективѣ миссъ Тоггсъ.
— Изъ Темпля! — воскликнули въ одинъ голосъ миссъ Тоггсъ и мистеръ Саймонъ Тоггсъ.
— Изъ Темпля! — повторилъ за ниміі мистеръ Джозефъ, поблѣднѣвъ, какъ голландскій сыръ.
— Изъ Темпля, — подтвердилъ человѣкъ съ сумкой; отъ мистера Коуера, адвоката. Мистеръ Тоггсъ, поздравляю васъ, сэръ! Радуйтесь, леди, вашему благополучію. Наши хлопоты увѣнчались успѣхомъ.
И человѣкъ съ сумкою принялся, не торопясь, освобождаться отъ своего зонтика и перчатокъ, чтобы пожать руку мистеру Джозефу Тоггсу.
Едва только успѣлъ незнакомецъ выговорить слова: «наши хлопоты увѣнчались успѣхомъ», какъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ вскочилъ съ боченка, вытаращилъ глаза, съ трудомъ перевелъ духъ, принялся чертить цифру восемь въ воздухѣ своимъ перомъ, наконецъ, опустился на руки своей испуганной матери и упалъ въ обморокъ безъ всякой видимой причины и повода.
— Воды! — не своимъ голосомъ закричала миссисъ Тоггсъ.
— Приди въ себя, сынокъ! — воскликнулъ отецъ.
— Саймонъ! Милый Саймонъ! — взвизгнула сестра.
— Мнѣ теперь лучше! — произнесъ мистеръ Саймонъ Тоггсъ. — Какъ, — успѣхъ?
Тутъ, въ видѣ нагляднаго подтвержденія, что ему лучше, онъ снова покатился безъ памяти и былъ вынесенъ въ комнату за лавкой соединенными усиліями остальныхъ членовъ семьи и человѣка съ сумкой.
Случайному зрителю этой сцены или всякому, незнакомому съ семейными обстоятельствами Тоггсовъ, этотъ обморокъ показался бы необъяснимымъ. Но тотъ, кто былъ посвященъ въ миссію человѣка съ сумкой, а тѣмъ болѣе кто зналъ раздражительность нервовъ мистера Саймона Тоггса, нисколько бы не удивился его припадку. Долго длившаяся тяжба по поводу признанія дѣйствительности духовнаго завѣщанія неожиданно окончилась въ пользу Тоггсовъ, и мистеръ Джозефъ Тоггсъ сдѣлался обладателемъ капитала въ двадцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ.
Продолжительный семейный совѣтъ состоялся въ тотъ же вечеръ, въ маленькой столовой; цѣлью его было устроить дальнѣйшія судьбы семейства Тоггсовъ. Лавку заперли раньше обыкновеннаго. Напрасно стучались въ затворенную дверь покупатели, пришедшіе кто за четверкой сахару, кто за осьмушкой хлѣба, кто за щепотью перца. Всѣ эти покупки пришлось отложить «до субботы». Но по волѣ рока имъ было не суждено состояться совсѣмъ.
— Намъ, конечно, слѣдуетъ бросить торговлю. — сказала миссъ Тоггсъ.
— О, разумѣется, — подтвердила миссисъ Тоггсъ.
— Саймонъ пойдетъ по судебной части, — фантазировалъ отецъ.
— И съ этихъ поръ я стану подписываться «Симонъ», — подхватилъ сынокъ.
— А я буду называться Шарлотой, — рѣшила дочь.
— Теперь вамъ слѣдутъ звать меня всегда мамашей, а вашего отца папашей, — сказала миссисъ Тоггсъ.
— Хорошо. А папаша долженъ отстать отъ своихъ вульгарныхъ привычекъ, — вставила миссъ Тоггсъ.
— Ужъ я позабочусь обо всемъ этомъ, — привѣтливо согласился тотъ.
Въ данную минуту онъ ѣлъ маринованную лососину своимъ карманнымъ ножомъ.
— Намъ надо сейчасъ оставить городъ, — сказалъ мистеръ «Симонъ» Тоггсъ.
Всѣ согласились, что это необходимый предварительный шагъ для перехода къ свѣтскости. Но тутъ же возникъ вопросъ: куда имъ поѣхать?
— Въ Гревзендъ? — мягко предложилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ.
Эта идея была единодушно осмѣяна. Гревзендъ нашли низкимъ.
— Въ Маргэтъ? — подала свой голосъ миссисъ Тоггсъ.
Часъ отъ часу не легче! Тамъ никого кромѣ торговаго люда.
— Въ Брайтонъ?
Но мистеръ Симонъ Тоггсъ привелъ неопровержимое возраженіе противъ этого плана. Всѣ дилижансы, ходившіе туда, поочередно опрокидывались за послѣднія три недѣли, при чемъ на каждое крушеніе подобнаго рода приходилось среднимъ числомъ по два убитыхъ пассажира и по шести раненыхъ, и въ каждомъ случаѣ, какъ, не обинуясь, свидѣтельствовали газеты, вина отнюдь не падала на кучера.
— Развѣ въ Рамсгэтъ? — задумчиво промолвилъ мистеръ Симонъ.
Ну, разумѣется! Какъ глупо, что это раньше не пришло имъ въ голову! Рамсгэтъ былъ самымъ подходящимъ для ихъ мѣстомъ.
Два мѣсяца спустя послѣ этого разговора пароходъ, совершающій рейсы между Лондономъ и Рамсгэтомъ, весело бѣжалъ внизъ по рѣкѣ. Флагъ на немъ развѣвался, оркестръ гремѣль, пассажиры разговаривали между собою; все вокругъ казалось радостнымъ и оживленнымъ. Да и не мудрено: сами Тоггсы были на его борту.
— Очаровательно, не правда-ли? — говорилъ мистеръ Джозефъ Тоггсъ въ своемъ пальто бутылочнаго цвѣта съ такимъ же бархатнымъ воротникомъ и въ синей дорожной фуражкѣ съ золотымъ позументомъ.