— Но это потом, — немного снисходительно сказал он, когда Астрид помогла ему перестать тонуть. — А пока можно и поплавать. Я сейчас еще раз на спине попробую.
Вероника в воду не лезла. Она сидела на берегу и лепила куличики. Астрид посматривала в ее сторону, чтобы эта козявка снова не ляпнула чего-нибудь эдакого, и сюда не заявились другие ее братья и сестры, но Вероника себя хорошо вела. Тем более, что мама с папой тоже усилили бдительность, и возле нее все время был Токсин, а в воде бегал, лаял и понарошку кусал Мамико Тифон.
Среди фамиллиаров Тифон больше всех любит играть. Еще он любит читать после папы газету, любит поговорить про политику, любит выпрашивать печенье и нюхать какашки, но особенно сильно все-таки любит играть. Бегать, охотиться, лаять на незнакомцев… правда, он после этого каждый раз извиняется и виновато бубнит про собачьи инстинкты.
Раз в несколько дней они все вместе ездили и к морю, в Радужницы. Вода там такая же, только соленая, но ее гораздо больше, и на пляже гораздо веселее, потому что всякие горки, катания на дельфинах и лодках-големах, подводное плавание с дыхателями, полно народу, вареную кукурузу продают, и мама с папой на лежаках загорают. И чего тетя Сидзука на какие-то острова уехала, у них в Радужницах и так есть все, что нужно для веселья. Даже больше, чем везде, потому что у них Мистерия, так что куча разных волшебных развлечений и клубника все лето.
Эммертрарок даже загорел. Оказалось, что гхитшедури очень даже темнеют, если все время ходят под солнцем, просто в Паргороне солнца либо нет, либо другое, от которого не загорают, так что там они все бледные. А на Парифате он уже после третьей поездки к морю стал черным, как ямсток, и даже решил, что перед преобразованием вернется и снова загорит как следует, потому что это будет его кудесной фишкой, так он будет отличаться от других гхитшедури, и все девчонки будут его.
— Может, у меня даже веснушки будут, — сказал Эммертрарок, глядя в зеркало. — Вроде вижу две.
Ему, правда, приходилось прикидываться обычным мальчиком. Потому что у мамы и Астрид есть паспорт волшебного существа, а Веронике и Мамико он не нужен, потому что они только полудемоны, а это можно. Но у Эммертрарока паспорта нет, и папа ему его оформлять не собирается, потому что он тут ненадолго. Просто погостит еще пару деньков, а потом вернется в Паргорон, к папе с мамой.
Эти пара деньков как-то сами собой все продлевались и продлевались. Астрид даже не помнила, когда в ее жизни было другое настолько же кудесное лето.
Возможно, конечно, дело в том, что до этого лета она целый год училась в школе, а когда лето закончится — снова пойдет учиться, во второй класс. Это ее первое лето как летние каникулы, а не просто как теплое время года. Так что оно стало особенно приятным.
— А мне не нужна школа, — сказал Эммертрарок, сидя на мелководье и болтая ногами. — Я и так умный.
— Школа интересней, чем сидеть во дворце и смотреть в стену, — уязвленно ответила Астрид.
— Я не смотрю в стену, но… да.
Мамико принялась расспрашивать сестру, какие в Мистерии школы, чему учат. Ей осенью тоже предстояло туда отправиться, причем мама собиралась записать ее сразу во второй класс, и она немного волновалась.
— Я не уверена, что справлюсь, — призналась она. — Я, правда, прочитала все книги в библиотеке про Парифат, грамматику титановой речи и еще всякое…
— А титанова речь-то тебе зачем? — не поняла Астрид. — Мы ее в школе не учим.
— А какой же вы язык учите? — не поняла Мамико.
— Ну наш. Парифатский.
— Это и есть титанова речь, — немного снисходительно сказала Мамико. — А ты не знала?
Астрид решила, что Мамико какая-то чересчур заумная, и немного брызнула в нее водой. Сестра взвизгнула и брызнула в ответ. Потом несколько минут все орали и брызгались, пока мама не позвала есть арбуз.
— Настоящий… — аж закатил глаза Эммертрарок. — Несотворенный… Сладкий…
— Бедный ребенок, — пожалела его Лахджа. — Возьми серединку.
— Эй, серединка моя! — вскочила Астрид. — Ее нужно заслужить в битве!
— Поздно, — вгрызся в мякоть Эммертрарок.
Майно Дегатти глядел, как его дочь дерется с маленьким гхьетшедарием за серединку арбуза, и делал заметки для монографии. Посылал мысли попугаю — для отдельного запоминания.
Личность демоненка, как и личность смертного дитяти, формирует не только наследственность, но и воспитание, и окружение. Даже гхьетшедарии, эти считающиеся самыми злобными и развращенными обитатели Паргорона от рождения имеют знания скорее фактов о мире. А вот отношение к тем или иным фактам формируется у всех индивидуально.