Они на самом деле все время верили болтовне Ремесиса и думали, что застанут в Зитарах пепелище и развалины. Если бы Ремесис тогда не ввел их в заблуждение, возможно, они совсем не поехали бы в Россию. Эрнест хотел заставить его отвечать перед богом и людьми.
— Я с ним поговорю один на один, пусть только он мне попадется.
Дождавшись сумерек (при дневном свете не хотелось появляться на дороге в лохмотьях), Эльза, Янка и Эльга отправились в корчму. Эрнест остался в Зитарах.
Когда у человека голова на плечах, ему всегда хорошо, в каких бы обстоятельствах ни приходилось жить. Корчмарь Мартын со спокойной совестью мог поучать молодых искателей счастья, которые только и мечтали об обетованной земле Америки.
— Здесь тоже хорошая Америка. Надо только уметь…
Что именно нужно уметь, об этом он умалчивал. Но его жизнь служила наглядным ответом на этот вопрос. Он не кончал никаких особых учебных заведений, знал только простую арифметику, но какие горы можно было свернуть этой простой наукой, если браться за дело как следует! Мартын знал цену вещам и умел учитывать конъюнктуру. Когда другие разорялись, он наживался. Во время голода Мартыну пришлось ослабить ремень на одну дырочку; бодрость его духа всегда поддерживала здоровая ненасытность. Соседи болтали, что Мартын умеет наживаться за счет несчастья других и что его честное слово ломаного гроша не стоит, он заботился только о том, чтобы сбалансировать свой хозяйственный бюджет. Разве он виноват, что ему так безумно везет? Делайте то же и вы. Разве вам кто запрещает?.. Не так уж много лет назад он был всего лишь состоятельным корчмарем, торговал в арендованном помещении и брал пиво в рассрочку. К началу войны он скопил небольшой капитал и выжидал удобный момент, чтобы пустить его в оборот. Все его позднейшие достижения зависели только от того, что он умел выбирать подходящий момент. Потоки беженцев, хлынувшие из Курземе, были для него большой удачей. Затем спекулятивные операции с интендантами русской армии, парусник зятя Зиемелиса, еще два дровяника и большая дача, которую в голодное время продала за баснословно низкую цену какая-то разорившаяся семья. Наконец, Мартыну, как долголетнему арендатору, предоставили в наследственное владение и корчму со всеми пристройками и землей. Он оборудовал там трактир первого разряда с бильярдом и комнатами для приезжих. На одном конце открыл лавку. Теперь Мартын уже мечтал о покупке грузового автомобиля.
Почтенный и благообразный с виду, круглый и румяный, как яблоко, всегда хорошо одетый, в скрипящих ботинках без шнуровки, с толстой золотой цепочкой, растянувшейся по животу, он царил на своем хозяйственном корабле, распоряжался работниками и процветал на радость и гордость всей округе. К старости он даже сделался набожным и не отказывался от церковных должностей в своем приходе, участвовал в работе волостного правления и местного общества взаимного кредита.
Анна, жена его, была отличной хозяйкой, правда, не такой общественницей, как ее муж, но, во всяком случае, уважаемой дамой. У них была красавица дочь, восемнадцатилетняя Миците. Она училась в Риге, играла на фортепьяно и умела танцевать все модные танцы. Таким образом, корчмарь Мартын медленно, но верно вводил семейство в избранное общество. Пусть теперь возвращается Андрей Зитар с сыновьями и дочерьми и встанет рядом. Кто из них займет первое место? Корчмарь Мартын думал, что приезд брата будет большим триумфом для него, Мартына. Андрей вернется стариком, его сыновья — простые крестьянские парни. «Если я пожелаю, они встанут за прилавок в моем трактире и будут обслуживать моих посетителей».
Так он иногда мечтал. Но, по правде говоря, не слишком жаждал возвращения брата, лучше, если бы Андрей совсем не возвратился. Старый дом Зитаров представлял собой довольно лакомый кусок, к тому же квартира корчмаря уже несколько лет гордилась ценной мебелью, некогда украшавшей комнаты капитана. Мартын, Анна, а также и Миците привыкли смотреть на нее как на собственность и кое-какой свой хлам снесли на чердак. Неожиданная перемена отнюдь не была бы желанной для их хорошо налаженной жизни. Поэтому, читая иногда по вечерам в газетах сообщения о прибытии из Советской России эшелонов с беженцами, Мартын чувствовал, как в сердце его закрадывается тревога. Обдумав этот вопрос во всех мелочах, он успокоился. Вернее всего, брат приедет домой гол как сокол. Первое время ему не за что будет ухватиться, и он еще будет благодарен, если Мартын по своему мягкосердечию заплатит ему сколько-нибудь за старую мебель. Буфет не хлеб, а шкаф не нужен тому, у кого нечего туда вешать. Все уладится по-хорошему…
Одним словом, Мартын не терял надежды и хорошего расположения духа. Но когда однажды, просматривая счета о поступлении и продаже товаров за неделю, Мартын услышал лай собаки во дворе, и в ту же минуту в дверь просунулось круглое лицо судомойки, на душе корчмаря стало неспокойно.
— В чем дело? — спросил он, сдвинув на лоб очки (зрение у Мартына было великолепное, но ведь со стороны выглядело куда солиднее, когда он при ведении письменных дел надевал очки).
— Вас там спрашивают какие-то. Наверно, гости.
— Разве жена их не знает?
— Госпожа вышла в лавку, а я не знаю, что им сказать.
— Хорошо, хорошо. Придется пойти мне самому…
Мартын встал, положил очки на стол и минутку задержался, пока судомойка сообщит гостям о том, что хозяин сейчас выйдет. А хозяин совсем не собирался сломя голову бежать навстречу каждому гостю, он был слишком почтенным и солидным. Застегнувшись и откашлявшись, он, наконец, вышел.
Да, там стояли они, эти голодранцы, все в ряд, робкие и улыбающиеся, словно попрошайки. Все же чаша сия не миновала Мартына.
— Ах ты, боже милостивый! Наконец-то вернулись домой! — воскликнул Мартын и поспешил обнять «дорогих» родственников. Сердце его переполнилось радостью, для каждого у него нашлось ласковое слово, в уголках глаз заблестели слезы. — Это что у тебя там за игрушка? — спросил он у Эльзы, державшей на руках маленького Сашу. Когда чужой захотел на него взглянуть, мальчик закричал, пряча лицо на груди матери.
— Ах, вот что? Значит, ты теперь дамой стала? А где же благоверный? — продолжал Мартын.
— Нет в живых. Застрелили, — ответила Эльза и застенчиво улыбнулась, словно прося извинить за то, что не может показать Мартыну своего мужа.
— Гм, так, так… — Мартын, который всегда знал правила приличия, потер большим пальцем глаза. Белки их сразу же покраснели. — У нас тут тоже стреляли. Но ты только посмотри, как Янка-то вырос! Скоро невесту будем подыскивать. А давно ли крестный отец Мартын качал его на коленях. Попробуй покачай теперь такого! А это, наверно, маленькая Эльга? Милосердный бог, да вы, дети, в тени росли, что ли! Вытянулись, как флаг-мачты.
Ему был присущ такой юмор, который больше смешил его самого, чем слушателей. Янка даже не пытался рассмеяться. А Эльга смущенно потупилась и робко принюхивалась к приятным запахам, доносившимся из кухни, расположенной здесь же, рядом.
Когда Мартын выполнил свой долг гостеприимства, появилась Анна. И все началось сначала. Но она сразу же заметила, что здесь не все Зитары. «Где же Андрей? Где Альвина? Где Карл?»
Это была тяжелая минута. На сердце Мартына одновременно с горем о дорогом умершем брате легла темная туча заботы. Хотелось спросить, что они думают теперь делать. Но поспешность не была свойственна натуре Мартына. Он отложил этот вопрос на более позднее время.
Племянников пригласили в комнаты и предложили раздеться. Пока те приводили себя в порядок и отогревались, Анна поспешила на кухню приготовить гостям ужин, а Мартын, побыв немного с приезжими, последовал за женой.
— Как теперь быть? — начал он сразу. — Голы, как крысы. А ведь у нас тоже не богадельня. Раз-другой принять мы еще можем, но когда на твою шею сваливается целая семья, это уже не дело. Как ты думаешь?
Анна была мягкосердечней, но она привыкла не возражать мужу.