— С этим понятно, и мы не будем выбрасывать деньги на ветер, — резюмировал Сталин. — Но мне непонятно, почему вы сказали, что урана у нас очень много. Ведь раньше вы говорили, если я не перепутал, что в Системе уран заканчивался…
— Да, уже добытый, очищенный, аккуратно помещенный на склады. В Системе не сочли нужным позаботиться о его добыче, хотя в Австралии урана в земле очень много. Если им склады забиты, то зачем еще и в земле ковыряться? А на складах его было несколько миллионов тонн.
— А меня интересует вопрос стоимости произведенной энергии, — последним до Тани со своими вопросами дорвался Станислав Густавович. — Ты говоришь, что она будет самой дешевой, но…
— Слава, она и будет самой дешевой, просто не сразу. Но будет, я так думаю, что лет через пятнадцать после запуска первой промышленной установки. Поэтому вопрос о том, когда мы пустим эту промышленную установку, важен, а сколько мы на нее затратим сил и средств — нет. Далее… нет, ты дослушай. Далее мы начнем потихоньку замыкать ядерный цикл, и обедненный уран станет таким же очень даже эффективным топливом для электростанций следующего поколения. Если сейчас мы будем сжигать всего полпроцента урана и получать энергию дороже разве что той, которую даст Красноярская ГЭС, то потом она станет еще раз в десять дешевле. Кстати, Лаврентий Павлович, давайте предложим Курчатову заняться реактором-размножителем, а то он на меня смотрит как волк.
— Еще бы, ты ему уже сколько проектов зарубила, три? И это он еще не знает, что все три именно ты и прикрыла.
— Суда я по тому, как он на меня смотрел, уже догадывается…
— А по размножителю у тебя что есть?
— Общее понимание принципов работы и некоторые пути реализации, по которым идти категорически не стоит. Я до завтра их на бумажке все опишу, и пусть уже он думает, как это все воплотить. Мужик-то он действительно умный, и когда сообразит, что ему предлагается сделать, он обо всех обидах забудет. А вы мне пока отдайте то, что он про термоядерную станцию понаписал, я там мелкие замечания добавлю, как химик. Надо же официально проект закрыть так, чтобы у него и желания не возникло к нему возвращаться… хотя, если он грамотно свои идеи в какой-то статейке изложит, скажем, в Вестнике ИФАН, то буржуи десятком миллиардов пущенных в трубу долларов не отделаются…
Глава 24
Первого апреля в СССР было проведено ежегодное снижение розничных цен на разные товары. Ожидаемое всем народом снижение. Вот только в этот раз, в отличие от предыдущих лет, в газетах не появилось множества призывов приобретать облигации государственных займов. О займах газеты и журналы вообще не упоминали, хотя в сберкассах новые облигации и появились. Но опять-таки, исключительно в сберкассах, где любой желающий мог их купить. А мог и не покупать…
Народ от такого расклада слегка напрягся и побежал в сберкассы узнавать, в чем подвох. И там, в сберкассах, народ выяснил, что облигаций сейчас уже несколько видов. И все они продаются не по подписке, а за деньги, которые нужно сразу в кассе заплатить…
По поводу новых облигационных займов у Тани были долгие споры со Струмилиным, а потом еще и со Сталиным — правда эти уже очень недолгие. Но результат этих споров народ сам увидел…
— Слава, а расскажи бестолковой мне, зачем правительство каждый год цены снижает?
— Я расскажи тебе? Это ты мне должна все рассказывать как правильно делать!
— Я человек терпеливый, поэтому бить тебя не буду, а снова словами напомню: я всего лишь врач. Экономикой не занималась, историю не учила… специально. И сюда я приехала чтобы убивать тех, кому жить не надо. Ну и спасать тех, кому жить надо. Этим и занимаюсь: убиваю, спасаю… по спискам, которые мне составили. Но во-первых, я хочу все же понять, а тех ли я спасаю, а во-вторых…
— То есть понять, а тех ли ты убиваешь, ты даже не хочешь.
— Я уже поняла, и поняла даже, что мне списки какие-то куцые подсунули, тут чистить посерьезнее нужно. Но не в этом дело: я хочу понять, а захочу ли я, чтобы мои дети жили в этом мире или мне можно просто пойти и самоубиться. И для этого мне нужно понять этот мир. В том числе понять, как функционирует Советский Союз.
— Хм… тогда слушай. В стране производится… в любой стране производится сколько-то товаров и циркулирует сколько-то денег. И если денег циркулирует больше, чем имеется товаров — даже если эти деньги буржуи себе в прибыль забирают и просто копят — то наступает инфляция и товары дорожают. Если же товаров больше чем денег, то наступает дефляция и промышленность за ненадобностью начинает разваливаться.
— Ну это-то понятно.
— Теперь ты помолчи и послушай. А так как у нас денег в обороте довольно ограниченный объем, ограниченный числом работников и их зарплатой, то при повышении производительности труда товаров оказывается больше чем денег. И тут возможны два варианта для балансирования экономики: увеличить количество денег в обороте и уменьшить общую цену товаров. Но первый вариант настолько сложнее, что мы просто вынуждены прибегать ко второму. Социализм невозможен без постоянного снижения цен!
— А чем плох первый вариант?
— А как именно деньги в экономику влить? Ведь каждый должен получать по труду, а как узнать, кто лучше трудился, а кто хуже? И что делать с теми, кто не работает? Детьми, стариками? Снижение цен повышает уровень жизни всем, причем пропорционально зарплате, то есть пропорционально результатам труда. Все очень просто делается и все довольны.
— Я не довольна. Страна снижает цены и в то же время берет у населения взаймы потому что денег не хватает. Не снижай цены, а дополнительную выручку направь туда, куда деньги от займов хотел потратить!
— Уйди, старушка, я в печали. Ты разбила мою самую светлую мечту!
— Это какую?
— Я мечтал, что люди в будущем будут умнее… Ладно, слушай дальше: от снижения цен выигрывает все население, в том числе и нетрудоспособное. А займы мы берем только у работающих людей. И тратим их в том числе и на твои проекты, между прочим!
— Последнее мог бы и опустить. А трудоспособное население о нетрудоспособных членах семьи не заботятся, порадовать детишек не желают… я-то, по глупости своей, думала, что люди работают чтобы прокормить и детей своих, и старикам-родителям помочь. А деньги… да, так как деньги — это всего лишь мера счета трудозатрат, приносящих пользу обществу… У меня есть одна мысль, которую я не могу перестать думать. И чем дольше я здесь живу, тем сильнее я её думаю…
— Ну, излагай свою мысль.
— Арифметику я вроде не забыла, и элементарные подсчеты того, что написано на обороте каждой облигации, говорят мне, что через шесть лет сумма выплат по старым облигациям превысит выручку от продажи новых. С какой частью человеческого тела такую ситуацию можно будет сравнить? Вот то-то же! То есть нынешние займы — это временное добро, гарантирующее наступление страшного зла в очень недалеком будущем. И я думаю, что зло нужно давить, пока оно еще маленькое.