— Не пойду. Или ты думаешь, что я таки послушаюсь тебя и уйду в Саббат?
В этот момент мы слышим, как кто-то входит в коридор, поэтому, словно испуганные дети, тут же влетаем в комнату Карцера и закрываем за собой дверь.
— Ну так что? Мне уйти? — Продолжает опасным шепотом Дэррил, с вызовом глядя Кевину в глаза. Ганн лишь улыбается, но в глазах читается испуг.
— Эй! Что между вам творится? — Не сдерживаюсь я, глядя на неприкрытую враждебность парней друг к другу.
— Ничего.
Краткий ответ, который дает понять, что они не намерены вдаваться в детали. Дэррил первым приходит в себя и садится на кровать в центре комнаты, а я осознаю, как стало тут тесно. Все-таки, это одиночная камера, хоть и с удобствами, но не ночлежка для троих. Дэррил, будто у себя дома, разваливается на кровати и вытягивается всем своим телом под недружелюбным взглядом медовых глаз.
Через секунду Ганн оживает, будто вспомнил что-то, поднимает трубку стационарного телефона и протягивает мне. В динамике отчетливо звучит женский голос, который будто усиливается в напряженной тишине:
— Добрый день, Мелани. Вас слушает Обслуживающий Карцера Номер 246-89. Вы можете обращаться ко мне, как к самому Сенату.
Я таращусь на трубку и Кевина. Тот в нетерпении продолжает держать ее, показывая всем видом, что мне стоит ответить. Я нерешительно подношу к уху телефон.
— Скажи, что у тебя есть сообщение для своего Дознавателя…
— Эээ… Здравствуйте. У меня есть сообщение для своего Дознавателя.
— Простите, Мелани. Но Оливия Барона не может прийти к вам. Я могу вызвать к вам ее помощника.
Я удивленно смотрю на Кешку. Тот кивает в ответ.
— Хорошо…
— Ждите. К вам подойдет ее помощник Ной Валльде.
Прозвучавшее имя объясняет всё. Поэтому я облегченно вздыхаю и прощаюсь.
— А сам вызвать Ноя не мог? — Я укоризненно гляжу на Кевина, тот расцветает своей обворожительной улыбкой.
— Нет, не мог. У Януса тут же включился бы охранный инстинкт: чужак на территории Карцера.
Я смеюсь, понимая, как Кевин пробрался сюда.
— Тебя тоже Янусы не видят?
— Да.
— Конечно, не видят. — Доносится голос Дэррила, и мы оборачиваемся к нему: — Они лишь отпечатки энергии, которые зависают, как компьютеры, когда за один раз с ними происходит слишком много процессов. Они не могут считать, кто вы. Да и магия слишком сильная у вас.
В этот момент дверь открывается и в проеме возникает Ной в светло-сером костюме, в котором с его фарфоровой кожей и почти белыми волосами, выглядит, как ожившая статуя.
— Что случилось? Вы почему еще здесь? — Ни приветствия, ни извинений: Ной явно взвинчен и выглядит уставшим.
— Передай Реджине, что Мелани отказалась покидать Карцер.
— Почему?
— Потому что Рэй будет здесь. — Отвечаю я, стараясь опередить Кевина, пока тот не ляпнул лишнего. — Я не уйду отсюда. Я буду здесь во время наступления. Считайте, что решила бороться.
То, что я увидела на лице Ноя, не давалось описанию: привыкшая к беспристрастному выражению лица Валльде, сейчас наблюдала, как его брови взмыли вверх от удивления, затем сошлись на переносице от злости. Он было уже открыл рот, чтобы что-то сказать мне, но внезапно зависает, как Янусы, которые пытались прочесть мой знак. Секунда, две… И он сдается, придя к какому-то своему выводу.
— Хорошо. Я скажу. А вы?
Он удивленно смотрит на развалившегося на кровати Дэррила.
— А мы остаемся с ней. Я ее не оставлю одну. — Мне показалось или в Кевине проскользнуло что-то Оденкирковское? — А Дэррила надо проводить к Реджине. Его я одного не отпущу в Саббат. Сделаешь?
— Не могу. Я должен быть здесь. Мне еще говорить с Архивариусом Бодо.
Кевин понимающе кивает, а я спрашиваю:
— Чем ты занимаешься, Ной?
— Тем, за что с легкостью лишусь статуса Архивариуса.
— Есть кто выслушал?
— Да. Как Реджина и предсказывала: за нами пошли Джонс и Вэй. Еще пара человек. Ладно, я пойду. Реджине доложу о вашем решении.
Он тут же исчезает, закрыв бесшумно дверь. Кевин ловит мой взгляд и поясняет:
— То, что мы делаем, может выйти нам боком, если Морганы прознают.
— Они убьют вас? — Я в ужасе смотрю на Кешку. Тот лишь в ответ издает странный смешок.
— Хуже. Могут отложить нападение. И мы в глазах всех станем бунтарями, сумасшедшими заговорщиками. Короче, все может обернуться против нас. Морганы считают, что мы ничего не знаем. Мы делаем вид, что не знаем о них, собирая тайком людей. Тут еще опасность, чтобы и другие Архивариусы и сами Старейшины не поняли, почему Инквизиторы зачастили в Сенат.
Я киваю на каждое слово — я понимаю их замысел. И вправду сложно. Они ходят по самому краю.
— Твою мать! Фонит сильно. Не работает.
Я оборачиваюсь и вижу, как Дэррил уже стоит у окна и пытается что-то сделать с собственным мобильным телефоном. Эта картина невольно вызывает у меня усмешку. Неужели он не понимает, что техника дает сбои в Сенате? Уверена, что Янусы и Архивариусы, накладывая заклинания на каждую комнату, не забыли и о технологиях 21 века.
— Ты кому-то пытаешься позвонить?
— Я надеялся, хотя бы в игрушку порубиться.
— Ты так спокоен… — Я действительно замечаю, что Дэррил, в отличие от Кевина и Ноя, не выглядит дерганным и озабоченным по поводу грядущего переворота.
— А чего беспокоиться? Морган сам себя убьет.
— Да, но, прежде чем он это сделает, много народу пострадает. — Возражает Кевин, все еще стоя у стола с Карцерным телефоном в руках. Он смотрит на моего друга так, будто ему противно находиться с ним рядом.
— В смысле, Морган сам себя убьет? — Явно, что за прошедшие сутки много чего произошло, и эти двое в курсе событий. Одна я продолжаю быть в неведении. Я верчу головой, как флюгер, ожидая хоть какого-нибудь нормального ответа от них. В ответ лишь доносится тяжелый вздох Ганна и на его лице расплывается покровительственная, но красивая улыбка.
— Морган хочет стать Старейшинами. Это как… как… как лезть в трансформаторную будку. Притом он не понимает, что будет. — Кевин отодвигает стул и садится напротив нас. — Старейшины — это энерготочка. Это… я даже не знаю с чем сравнивать. Они работают, как предохранитель для Инициированного мира. Они берут из всех нас магию и распределяют по миру. Понимаешь? Они регулируют систему энерго-токов по колдунам и ведьмам. А Морган думает, что это люди. Он даже не догадывается, что если он станет Старейшинами, то его…
— То его просто разорвет. — Заканчиваю я за Кевина, вспоминая подобный разговор у камина вместе с друзьями в Норвегии. Тогда Варя отлично меня заложила Рэйнольду, рассказав о моих планах, за что я получила хорошую взбучку от любимого.
Кевин кивает, но тут же в его голосе появляется желчь сарказма по отношению к Дэррилу:
— А вот Дэррил считает, что не стоит мешать Моргану. Только он не думает, что прежде, чем Моргана разорвет на тысячу световых кусочков, пострадает много других людей.
Я с ужасом смотрю на Дэррила, потому что среди «других людей» будет мой Рэйнольд, который по замыслу Моргана должен обезболить его.
— Слушайте… Я не понимаю, как вы можете быть такими спокойными! Дэррил! Там же будет Рэй! Там будет куча других твоих знакомых! И ты, Кевин?
— Что? Предлагаешь мне расплакаться от страха? — Съязвил Кешка, но увидев мое лицо, понял, что зря это сделал. Ей-богу! Будто оскорбил!