Я не знала, как начать, чтобы не показывать свою навязчивую заинтересованность:
— Вчера сестра пришла с двумя Инквизиторами… Ты не знаешь, где они сейчас?
Миа хитро улыбнулась, и сразу стало понятно, что моя попытка изобразить равнодушие не увенчалась успехом.
— Оба спят у нас в гараже.
— Они еще не вставали?
— Нет.
Я, еле сдерживая визг радости, набрасываюсь с объятиями на Миа, после чего тут же несусь в гараж, слыша за спиной хихиканье подружки. Коридор, прачечная, ступени. Их ровно пять. Я спускаюсь тихо на носочках. С каждой ступенькой, ощущаю, как становится холоднее под ногами. За дверью тишина. Мягкая спящая энергия клубится оттуда. Но главное, я чувствую присутствие Рэйнольда. Тихонечко приоткрыв дверь, слышу храп Клаусснера. Из-за того, что там одно узкое окошко, в гараже царит полумрак. Войдя внутрь, я вижу сонное царство: Клаусснер спит у стены на матраце в неудобном положении. Голый торс, сбившееся одеяло и смешное выражение лица. На каждом вдохе он делает громкий всхрап, который с каждым разом все громче и громче. Рэйнольд лежит в отдалении, возле ящика с грязной посудой после их ужина. Рэй повернут спиной ко мне и накрыт одеялом почти с головой, поэтому не рассмотреть его лица. Я с бешено колотящимся сердцем крадусь к любимому. Чем ближе, тем сильнее радость и возбуждение.
Подойдя, я, наконец, вижу его — Рэйнольда Оденкирка, молчаливого и сурового Инквизитора из Саббата. Спит…
Любимый спокоен, расслаблен во сне и головокружительно красив. Теперь он больше напоминает те образы, что я видела в своих сновидениях. Волосы забавно сбились и падают ему на глаза. Я присаживаюсь на корточки возле него и слушаю глубокое дыхание мужчины. Даже прикоснуться к нему страшно. Поэтому позволяю сесть себе рядом и просто любоваться им пару минут, вспоминать все лучшие моменты: Италия, Саббат, Парижские трюфели, выбор кресла. И словно, кошмар вспоминается его полубезумный взгляд, когда поджигал меня — глаза мученика. Сам огонь не помню. Было тепло, мягко, не больно…
Чтобы отвлечься от ужасов, я смотрю на вещи, которые Рэйнольд положил рядом с постелью: пистолет, магазин с патронами, очки, портмоне и часы. Сначала я аккуратно беру часы, ощущая их тяжесть в руке. Браслет позвякивает от каждого моего движения, напоминая, что они так же бряцают у него на руке. От этого воспоминания я расплываюсь в улыбке и кладу обратно. Затем беру пистолет. Стальной, металлический, опасно поблескивает, холодный и ужасно тяжелый. Я провожу пальцем по буквам на стволе «RUGER SR 9». Ручка шершавая, чтобы случайно не выскользнула из руки. Держать настоящее оружие — реальную смерть — завораживает. Я не в первый раз это делаю, но все равно, к этим ощущениям так сразу не привыкнуть. Беру магазин с патронами и вставляю со щелчком, как показывала мне Ева давным-давно в Саббате. Адреналин начинает бежать по венам, будто я зашла в вольер с хищником. Я снимаю с предохранителя, выпрямляю руку и начинаю целиться, представляя себя крутой героиней блокбастера под мерный храп Клаусснера.
— Вы арестованы, мистер Смитт. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. — Шепчу я выдуманному преступнику, нацеливаясь на гаденыша Смитта.
— И что же он вам такое сделал, шериф? — Доносится насмешливый голос Рэйнольда, от неожиданности моя рука дергается. — Осторожно!
Рэй вовремя перехватывает пистолет и вынимает из моей руки. Ток от его прикосновения тут же проносится по моим возбужденным нервам, заставляя забыть о дыхании. Рэй четким движением вынимает обойму и кладет все на место.
— Итак, что же вам сделал мистер Смитт? — Он сидит рядом со мной, его губы непозволительно близко к моим, а глаза ласкают взглядом.
— Не знаю… Что-то нарушил… — Я смотрю зачарованно в серо-синие глаза Рэя, теряясь и забывая саму себя. Его теплая ладонь ложится на мою шею и нежно притягивает к себе. Поцелуй страстный, горячий, опьяняющий. Мы дышим часто, сбивчиво, лаская друг друга, обнимая. Я уже не знаю, где начинаюсь я, а где он. Рэй уже целует мне шею и ключицы. Я, как кошка, ластясь к нему, вдыхаю родной и любимый аромат. Смеюсь и плачу одновременно. Меня накрывает чистое счастье. Сейчас я — весь мир, всё счастье и вся любовь в нем. Всесильная… Рэй берет мое лицо в свои ладони и утирает слезы. Улыбаюсь, глядя на него. Мой мужчина, мой дом, моя жизнь, моя смерть.
— Господи, я не верил до конца, что найду тебя! Обзывал себя дураком, фантазером, наивным, но шел за Варварой, лишь только потому, что у меня была только надежда. И вот ты! Невероятно! Невозможно!
Рэй говорит быстро, сбивчиво, с дрожью в голосе, кажется, что он сам готов заплакать. Затем привлекает меня к своей груди и обнимает со всей силой, что на мгновение становится трудно дышать. И мы замираем так, наслаждаясь тем, что есть друг у друга. Сидим, не двигаясь, прислушиваюсь к дыханию и биению сердец. Не знаю, сколько времени проходит, пока Стефан не выдает смешной всхрап, похожий на поросячье хрюканье, что мы, не сдерживаясь, начинаем хихикать. От нашего шума Клаусснер, причмокивая, разворачивается и потихоньку начинает просыпаться, сонно зевая и почесываясь. Не открывая глаз, Стеф, шарит рукой с правой стороны от себя, будто ищет что-то.
— Еву разыскиваешь? — Громко произносит Рэй; из-за того, что я в его объятиях и ухом прижимаюсь к его груди, то кажется, будто голос любимого заполнил не только все пространство, но и меня.
Клаусснер сонно разлепляет глаза и непонимающе смотрит сначала на нас, затем обводит помещение глазами, потихоньку приходя в себя и осознавая, где находится. Когда осмысление всё-таки происходит в его голове, он уже поворачивается с кривой ухмылкой к нам.
— Черт! Я думал, что Ева опять сбежала от меня. А когда ты спросил, подумал, что за мужик у меня в спальне находится.
Мы начинаем глухо смеяться над ним, ощущая невероятную радость от происходящего.
— Ну что, спящая красавица, проснулась? — Спрашивает Стеф, смотря на меня. Я лишь могу улыбаться и кивать в ответ, сильнее прижимаясь к Рэйнольду. — А твоя Малефисента?
— Кто?
— Сестрица твоя! Она обещала мне вчера оторвать что-то ненужное… Вот, жду.
— Она спит у меня в комнате. Позвать? — Отвечаю, чувствуя, как Рэй целует меня в макушку. Клаусснер замечает это, и видно, что ему немного не по себе от такой интимности. Поэтому со словами: «Ладно. Пора вставать» — не глядя на нас, начинает одеваться. Полностью собравшись, он направляется в дом, оставляя меня и Рэя наедине. И кажется теперь, что сам воздух наэлектризован от нашего счастья.
Рэйнольд тихонько отстраняется от меня. Взяв мое лицо в ладони, он просто глядит, будто всматривается в замысловатый узор или картину, медленно переводя взгляд от одной точки в другую. Я делаю то же самое, запоминая каждую чёрточку его лица. Наконец, Рэй первым прерывает тишину требовательным, немного осипшим голосом: — Расскажи мне.
— Что?
— Всё. Как жила тут? Как очнулась? Как тебя оживили? Радости? Слезы? Мысли? О чем думала, просыпаясь? Что ты помнишь из прошлой жизни? Хочу знать всё.
Я задумываюсь на мгновение, чтобы облечь в слова всё то, что происходило со мной.
— Очнулась я тут, в гараже. Меня воскрешали вон в той ванне в углу. Рецепт спроси у Дэррила. — Я слышу легкий смешок со стороны Рэя. Затем продолжаю, переходя более к трудным вещам: — Вначале не умела ни говорить, ни владеть своим телом. Дэррил до сих пор вспоминает, как я пыталась улыбнуться в первый раз. А затем стала вспоминать: слова, людей, что было, что знаю. Ты был первым моим воспоминанием. Ничего не помнила из прошлого, только тебя, твое лицо, твои глаза…