— Вы хотите сказать, что главный удар по Сенату пойдет из Карцера?
— А откуда еще? — Реджина саркастически усмехается и закуривает свою сотую за совещание сигарету. — Прием не нов. Придумали греки с Троянским конем. Всё достаточно просто и банально. Иначе, как объяснить то, что творилось вокруг? Мне Ной докладывал о том, что у вас в Сенате творилось: переизбыток дел, недостаток людей. Морган талантливо загрузил механизм системы так, что он вот-вот остановится. Вы же расширяетесь послезавтра! Когда такое было, чтобы Карцера не хватало! У вас же все дела висячие, что вы не можете просто послать человека на костер!
— Да, но много Химер погибло до того, как Карцер наполнился!
— Согласна. Но вы посмотрите, что за дела тогда были и какие поступают сейчас! Морган просто талантливо избавлялся от слабых и ненужных!
— Тогда причем были здесь Шуваловы? — Я вздрагиваю, так как голос Кевина неожиданно громко звучит над ухом: всё совещание мы сидели рядом на стульях, поставленных вплотную, так, чтобы он мог приобнимать меня. За все время, пока мы тут находились, Кевин, как и я, лишь изредка высказывал свое мнение.
— Как причем?
— Их же натаскивали, как собак в клане! Они же должны были стать ударной силой! Главное Химерское оружие! Как же без них Морган будет делать наступление?
— Наверное, Морган предполагал, что Варвару и Анну тоже посадят в Карцер, а оттуда одна будет убивать, а другая — восстанавливать потери… — Курт тихо бормочет свою догадку, но слышат все. Я же ёжусь, осознавая, какой участи я избежала.
— Попробовал бы он нас заставить… — Бурчу в ответ, осознавая, что Морган бы точно нашел на нас с сестрой рычаги воздействия.
— Кстати, тоже интересный вопрос. Не все Химеры пойдут в наступление. — Ровный, спокойный голос Ноя звучит необычно в этой нервной обстановке.
— Да, но я вижу многих… — Испуганно возражает ему сестра.
— Не обязательно учитывать чужое мнение. — Хмыкает Артур Хеллмак и все снова замолкают.
Я же не понимаю почему. Поэтому спрашиваю, чувствуя себя полной дурой:
— А как это? Не учитывать? Они же не стадо баранов, которое он погонит…
— Нет, вы правы, Варвара. Они — не стадо. Но сделать это будет легко, если у вас есть дар.
— Точно. Как я не догадалась… — Я смущенно бормочу в ответ. Понятно! Всё просто, как дважды два: у Моргана есть кто-то из Инициированных!
Внезапно мою руку накрывает ладонь Кевина, и я осознаю, что нервно щелкала ногтем — моя привычка, которая всегда его бесила.
Разговор продолжает Реджина, которая садится за стол и от усталости трет своими длинными тонкими пальцами лоб. Я же делаю вывод, что все-таки ей больше пятидесяти лет.
— У Моргана есть девушка по имени Нора Грод. Она и будет всех вести, как стадо. Только глупо думать, что Морган сделал ставку только на Грод…
Реджина внезапно недоговаривает, выпрямляется и оборачивается на Дэррила, притихшего у стенки, будто вместо него в комнате оказалось что-то опасное. Она медленно встает и подходит к парню, смотря на него широко распахнутыми глазами. Даже жутко становится. Мне кажется, все это почувствовали и напряглись, словно Хелмак готова лично вцепиться в Дэррила.
— А вы очень интересный молодой человек… Столько всего творится в вашей голове, я раньше не сталкивалась ни с чем подобным. Вы потрясающе умеете запутывать других и утаивать информацию. Ведь вы знаете намного больше, чем все вместе взятые тут… Рассказывайте!
Она рявкает так, что я дергаюсь, а Клаусснер с Куртом и вовсе вскакивают со своих мест, будто сидели и ждали приказа своего Светоча.
— Пусть Варвара и скажет.
Внезапно Дэррил переводит взгляд на меня — и я каменею от неожиданности.
— Я?
— Ты.
— Хватит! Что за цирк происходит? — Клаусснер взрывается, но Реджина останавливает жестом руки, прищурив глаза и пытаясь проникнуть в мысли Дэррила. Я же начинаю злиться от глупого положения, в котором я сейчас нахожусь: десять человек от меня что-то ждут, но я не знаю что!
Реджина продолжает вести допрос у молчаливо сидящего у стенки Дэррила.
— Итак, молодой человек, кто еще в арсенале у Химер?
— Сестры Шуваловы.
Реджина скептически хмыкает, а я вспоминаю, как ходили слухи о нас от одного клана в другой. Только приближенные знали, что «эти сестры» никто иные как Шуваловы.
— Разве?
Дэррил продолжает молчать и хитро улыбаться, нагло глядя прямым взглядом на Реджину. У меня же в голове начинает происходить невероятное — одна мысль цепляет другую.
Во-первых, наша фамилия никогда не озвучивалась. Мы были просто сестры… Откуда он знал про Шуваловых? Хитрит! Врет! Дэррил знает больше.
Я словно снова оказываюсь в Норвегии и слышу голос Оденкирка: «У нас с Дэррилом перед его уходом завязался интересный разговор. Он считает, что мы неправильно считали Мелани и Варвару оружием Химер».
Те, кого считают выдумкой…
Выдумкой.
— «Фигня все это! Я не верю в это! Брехня, притом самая настоящая! Сама посуди, имея такой дар, на кой-черт тогда сидеть у Химер в подполье? Мы бы уже давно знали бы их в лицо! Тогда бы эти двое давно сместили бы всех главарей и стали бы у руля Химер. Да что уж у Химер! У всего Инциированного мира! Ты сама посуди! Все дороги открыты!» — Голос Макса из воспоминаний звенит в ушах. Оттуда же прорываются строки из песни: «Если клоун выйдет плохо, назову его дурак».
И словно лампочка зажигается в голове. Потрясающее чувство разгаданной тайны! И всё становится на свои места.
— Мы все конченные дураки и дебилы…
— Варя?
На меня оборачиваются все.
— Мы забыли про Психолога и Кукольника. Вот, кто главное оружие Моргана. Вот, кого считали выдумкой. Психолог и Кукольник — вот, эти сестры, про которых говорили все. Не мы с Аней! Так, Дэррил? Ведь ты это хотел сказать?
Парень улыбается, будто я отвесила ему самый роскошный комплимент. А затем начинает говорить:
— Они появились раньше вас, где-то на год. И сразу привлекли внимание. Когда поползли слухи, Морган испугался, что это привлечет внимание Инквизиции, и спрятал их, а затем сделал отвлекающий маневр — нашел тебя и Мелани и прикидывался, что скрывает вас. Я, если честно, думал — не получится, но, когда на Мелани стравили собак на Начале, понял, что его план сработал на все сто процентов…
Шок. Вот, что я испытала первым. А затем во мне проснулись гнев и ярость, что не выдержала и кинула в него пепельницей. Хрустальная посудина пролетела в миллиметре от парня и, ударившись о панельную стену, разлетелась на мелкие осколки. Злость так взвинтила меня, что я с криком «Гаденыш! И ты все знал?» ринулась на него, готовая доделать то, чего не сделала кинутая мной пепельница.
— Варя! — Это был крик Кевина, но руки, поймавшие меня, были не его.
— Стефан, осторожней! Она беременная!
— Спокойно! Я держу аккуратно!
— Клаусснер, пусти меня! — Я, как змея, вертелась в его руках, пытаясь вырваться, но Стефан поразительно крепко держал. — Слышь, ты, итальянец недоделанный, пусти! Я хочу этому ублюдку рожу начистить! Всезнайка проклятый! Всё знал ведь, сука, всё!
Но все попытки были провальны — меня силой оттаскивали от Дэррила. Я смогла лишь зацепить рукой стул и попытаться кинуть в Дэррила, который стоял и смотрел на меня удивленными глазами. Реджина хохотала, как ненормальная, в отличие от других, которые повскакивали со своих мест и пытались меня уговорить успокоиться.