— А ты сумасшедшая? — В голосе Милы подозрительно зазвенела надежда.
— Нет, — заверила я.
По крайней мере, не с медицинской точки зрения.
— Ну ладно, что нам тогда делать? — спросила Мила.
Хороший вопрос. У меня есть наполовину готовый план. Осталось уломать ее.
— Надо подстроить нашу встречу, чтобы мы обе услышали его объяснения, — просто предложила я.
— Как? — спросила она.
— Завтра я возвращаюсь в Вашингтон. Аарон заедет за мной, и мы вместе отправимся на новогоднюю вечеринку…
Мила снова начала тихо всхлипывать.
— Прости, — сказала я. — Мне тоже больно думать, что вы вместе.
— Он сказал, что должен встретить Новый год с другом, который разводится с женой, — прохныкала она. — Мы собирались увидеться на следующей неделе, поэтому я даже не задумалась над его словами.
Вот негодяй. Оправдаться так, чтобы к тому же выставить себя заботливым и внимательным другом. Как подло.
— У тебя есть планы на Новый год? — спросила я.
— Так, посидеть в баре с подружками. Ничего особенного, — ответила она.
— Ясно. Давай ты вместо этого прилетишь в Вашингтон. Приходи на новогоднюю вечеринку. Мы вместе бросим ему вызов.
— Ну не знаю, — неуверенно протянула Мила.
— А ты предпочитаешь провести эту ночь вдали, зная, что он со мной? — жестоко спросила я.
И немного неискренне. Вряд ли отныне Аарон может рассчитывать на романтические отношения со мной. Однако уловка сработала.
— Я приеду, — решительно произнесла она.
Мы обменялись номерами мобильных и договорились, что до завтрашнего вечера не будем звонить Аарону. Надеюсь, ей можно доверять.
— Если не секрет, что ты делаешь в Вашингтоне? — спросила она, когда мы прощались.
— Работаю на другого сенатора. Занимаюсь вопросами здравоохранения.
Она ненадолго замолчала, а я задумалась над своими словами. У меня очень важная работа, и мне она нравится. Вот о чем я должна думать в первую очередь. Я должна забыть Аарона. Если смогу.
— Понятно теперь, почему ты такая умная. Аарон, наверное, в восторге, — тоскливо вздохнула Мила.
О боже, я не хотела, чтобы она переживала еще больше. К тому же, получается, из-за своих комплексов она решила, будто Аарон любит меня за ум. Это значит, что ее он любит за тело? За сексуальные подвиги? Не слишком приятная мысль.
— Не забывай, что он козел, — напомнила я. — И не тот человек, за которого мы его принимали, поэтому какая разница, от чего он в восторге?
— Да, наверное, — тихо произнесла она.
Мне нужен заговорщик с более твердым характером.
— Но он же сказал, что любит меня, — горестно продолжала она.
Я вспомнила фиаско Мелани Спирам. Она крикнула что-то подобное, прежде чем влепить пощечину Трею Гэндону. Я много раз недоверчиво качала головой, вспоминая эту безумную сцену. Но, может, Мелани Спирам была права? Если бы я давным-давно наняла «наживку», то смогла бы уберечься от этой боли.
— Ну да, мне он тоже сказал, что любит, — произнесла я не без эгоистичного удовольствия.
В конце концов, это недавняя победа.
— Я убью его, — откликнулась Мила.
Именно этого я и добивалась. Она жаждет крови. Отлично. Я положила трубку, мечтая о мести. В глубине души я знала, что когда ярость истощится, меня захлестнут куда более близкие к отчаянию эмоции, поэтому крепко держалась за нее, словно испуганный ребенок за свое одеяльце.
— Точно ничего не случилось, золотко? — спросила мама на следующий день по пути в аэропорт.
В последние часы выходных я изо всех сил старалась вести себя как ни в чем не бывало. Дохлый номер.
— Ничего особенного, — ответила я. — Мой парень спал с другой девушкой как до, так и после встречи со мной, но это пустяки. Я лечу домой, чтобы вместе с этой девушкой устроить ему ловушку. В остальном все прекрасно.
Большая редкость — мама не знала, что сказать. Папа неотрывно смотрел на дорогу.
— Да, кстати, ее зовут Мила. Забавно, потому что как-то раз он случайно назвал меня ее именем, а я подумала, что он говорит «милая». Не знаю, смеяться мне или плакать.
Я продолжала болтать. Наконец мама перебила меня.
— Если хочешь, у меня есть валиум, — просто сказала она.
Пожалуй, не стоит добавлять валиум в опасный коктейль эмоций. Я поблагодарила, но отказалась.
Когда я обнимала их на прощание, папа не сразу отпустил меня.
— Не грусти, Сэмми, — сказал он. — Ты заслуживаешь большего, и у тебя оно будет.
Как мило, учитывая, что он с самого начала был против Аарона. Я думала, просто из вредности, но, может, это была отцовская интуиция?