Все были поражены. Но у меня было больше прав и меньше поводов для искреннего изумления. Если подумать, то на вопрос, способен ли Аарон на подобное, я ответила бы «да». В конце концов, в душе он игрок. Он поставил на то, что мы с Милой не узнаем друг о друге, он поставил на то, что агенты Уая наймут его даже после того, как он поливал Р.Г. грязью в прессе, и он поставил на то, что сможет «одолжить» чьи-то слова, и никто ничего не узнает. Неудивительно, что он столь же безрассудно рисковал и деньгами. Он искал легких путей и плевать хотел на риск. И даже когда я была влюблена в него, то боялась, что он скрывает от меня какое-то преступление. Один раз я запомнила особенно хорошо — когда была уверена, будто он собирается рассказать мне, что совершил нечто ужасное. На самом деле он сказал, что любит меня. Если подумать, это одно и то же.
Поэтому я не удивилась, что он виновен не только в неверности и политической проституции: жулик — он и в Африке жулик. Но, с другой стороны, странно, что такой честолюбивый тип, как Аарон, повел себя столь опрометчиво. Я знала, что у него грандиозные планы на будущее — или то, что ему прежде везло, убедило его в собственной неуязвимости? Может, он решил, что удача его безгранична?
Аарон получил по заслугам, но у меня проклюнулось легкое чувство вины — словно, ненавидя Аарона и желая ему зла, я неким образом умудрилась причинить ему страшный вред. Он сам во всем виноват, но странно, что худшие промахи нагнали его одновременно. Возможно, дело в мысленных вуду-практиках? Вдруг я могущественнее, чем думала? Конечно, я по-прежнему его ненавидела, но при этом жалела. Интересно, его ждет тюрьма? Или всего лишь позорный столб?
В последующие дни кампания отчаянно старалась исправить положение. Конечно, потери были велики. Неудивительно, что последние разоблачения принадлежали клевретам Брэнси и Уоллока, ведь их нападки, вполне законные, преследовали корыстную цель. До того, как вскрылся нарыв, мы опережали их на пять пунктов. Теперь же отставали на четыре.
Я не винила Чарли за статью, хотя переживала из-за ее последствий. Интересно, как он ее писал, думал ли обо мне, и вообще, каково это — творить подобный тайфун? Спросить бы у него. Но даже когда мы воссоединились с караваном Уая, стало ясно, что журналистов не найти. Особенно Чарли Лотона. Он определенно прославился.
У Боба больше не было времени просить меня раздеться, поскольку он работал в экстремальном режиме, проводя Уая сквозь дискуссии и оскорбления. Под руководством Боба Уай отмывался от грязи обвинений и объяснял, что произошла ошибка, что он никогда бы сознательно не воспользовался чужими словами. Но люди не хотели выслушивать его оправдания. Их волновало лишь предательство — новый голос, на который они рискнули возложить свои надежды, оказался слишком хорош для настоящего.
Шли дни. Скандал пошел на убыль, наша популярность продолжала падать, мы словно попали в ловушку, из которой нет выхода. Но мы не должны затормозить, не смеем сломаться! У нас просто нет времени! Общая паника и разочарование нарастали. Но я не знала, как с этим бороться.
Я спускалась по лестнице отеля в Сиэтле и наткнулась на Р.Г., который возвращался из тренажерного зала. Пять утра, начало октября, мир сер и уныл. Я мрачно посмотрела на него.
— Что же будет? — печально вопросила я. — Сможем ли мы встать на ноги?
Он решительно посмотрел на меня и твердо произнес:
— Попытаемся.
И он попытался. Когда никто не знал, доверять Уаю или нет, Р.Г. вмешался, чтобы восстановить утраченное доверие. Он бросился в еще более жестокую гонку и раз за разом ясно и убедительно обращался к людям, говоря о кризисе доверия. Он страстно твердил, что единственной ошибкой Уая было нанять человека с сомнительной репутацией. Конечно, нет никакой опасности в речах, восхваляющих добродетели сильной руки и гражданского долга, поскольку именно в это верит Уай. Разумеется, он не отказывается от своих слов о необходимости всеобщего понимания и внимания к интересам друг друга, ведь именно им посвящена его кампания. Единственным его преступлением была попытка заставить американцев создать то будущее, которого они заслуживают. И это, несомненно, делает его потрясающим лидером.