Сказав это, Кас зажмурился и медленно-медленно выдохнул, словно после этого признания все силы тут же покинули его. А может, он просто не хотел слышать то, что наверняка сейчас скажет… нет, прокричит Дин. Он точно будет недоволен, как и всегда, когда Кас делает что-то, не спросив ни его, ни Сэма. Отчего-то в мыслях сама собой всплыла до жжения в груди обидная фраза «Если что-то идёт не так, почему это всегда ты?» Однако глаза открыть все же пришлось.
— Ты… чего?! — старший Винчестер потерян, в его голосе звучит злость, пополам с удивлением, непониманием, с надеждой, что это шутка и глупый ангелок опять устроил бурю в стакане воды. Смесь эмоций на лице Дина не в силах был бы передать, наверное, и сам Чак. Хотя нет, почему же, вот он-то как раз бы и смог. С садистским удовольствием, смакуя каждую деталь чужой исковерканной души. Ещё бы. И у Каса в который раз за этот год возросла уверенность, что он ни за что не допустит торжества Бога, не позволит ему перечеркнуть жизнь друга.
— Да, Дин, я сделал свой выбор, — Кас ожидал нечто подобного, потому тон не дрогнул ни единой нотой. Он должен шагнуть вперед, чего бы это ни стоило. В ответ Дин смотрел на него с таким шоком в распахнутых глазах, будто не понимал, как можно вот так буднично, как о какой-то погодке, черт возьми, разговаривать о своей смерти? — Пустота заберёт меня, когда я буду по-настоящему счастлив, так она сказала.
— И ты говоришь об этом только сейчас?! — как бы Дин не старался спрятать отголоски привычного сарказма и ярости, особенно, когда что-то идёт не по плану, в частности из-за наивных идей одного недалёкого ангела, ему это не удалось. В глазах старшего Винчестера полыхнула бессильная злость, на секунду Касу показалось, что Дин вот-вот его ударит.
— Я говорю об этом в нужный момент, Дин, я знал, что ты бы не позволил мне пожертвовать собой. Я предполагал, что ты будешь недоволен. Знаешь, это такой миг… Помнишь, ты показывал мне множество фильмов? Так вот, там это называется «сейчас или никогда». У нас было тысячи таких моментов, но только сейчас я понял, какой из них по-настоящему достоин этого, как ты говорил, высокопарного описания.
— Предполагал? Недоволен? В нужный момент? Сейчас или никогда? Да что у тебя в голове, черт возьми? Ты когда собирался нас посвятить в свой сверхгениальный план, а? Весточку из Пустоты отправить? Записку-то предсмертную накатал, самоубийца чертов?
Кас вновь мучительно прикрыл глаза, чуть отходя в сторону и качая головой, словно давая понять: твои слова слишком громкие, Дин, не надо, Дин, уже слишком поздно, Дин. Крики Дина давили на барабанные перепонки, били по ним крохотными звонкими молоточками, и больше всего на свете Касу хотелось испариться, оказаться в бункере за одним столом с Сэмом и Дином и больше никогда их не слышать.
— С тех пор, как я начал нести этот груз, это проклятье, мне было интересно, как будет выглядеть моё истинное счастье. Ответа я так и не нашёл. Потому что…
Внезапно Кас прервался и прокашлялся. Дину показалось, у него дёрнулись лицевые мышцы и глаза подозрительно заблестели.
— Я знаю… — голос дрогнул. — Знаю, каким ты себя видишь, Дин. Таким же, каким тебя видят все твои враги: разрушителем всего, к чему прикасаешься, злобным и сломленным… Ты думаешь, что являешься любимой игрушкой папочки, — попытку пошутить вряд ли можно было считать засчитанной, но Дину было не до смеха. — Ты полагаешь, что вся эта ненависть вкупе со злобой являются твоим главным мотиватором. Вот, кто ты такой.
— Но это не так. И все, кто тебя знает, видят это. Всё, что ты когда-либо делал — дурное ли, хорошее — ты творил во имя любви. Во имя её ты взрастил своего брата, во имя её ты сражался за весь этот мир. Это и есть настоящий ты.
— Ты самый заботливый человек на Земле. Самый бескорыстный и любящий из всех, кого я когда-либо знал. Понимаешь… С момента нашей первой встречи, с тех пор, как я вытащил тебя из Ада… Знакомство с тобой изменило меня. Мне стало не всё равно, потому что ты именно такой и есть. Я заботился о тебе, о Сэме, о Джеке… Да даже обо всём мире — и это благодаря тебе. Ты изменил меня, Дин!
Дин не верил своим ушам, глазам, да вообще ничему не верил. Кас… Что он, черт возьми, творит, Господи Боже? Дин мысленно нецензурно выругался на себя за такое сравнение и со всей силы стукнул сжатым кулаком по полу. Костяшки противно засаднили, так что Дин потряс ноющей ладонью, но какое-никакое отрезвление боль принесла. Нет, Господи Боже здесь ни к месту, о Чаке вообще лучше зря не вспоминать, иначе он тут же явится и по милости Божьей сделает все ещё хуже, чем сейчас. Хотя… Бог, заменивший собой Дьявола, куда уж хуже?
Дин слышал абсолютно все, что ему так проникновенно-искренне втолковывал Кас о какой-то там надежде, о счастье, которое он, по его скромному и наверняка авторитетному мнению, не заслужил, ещё о чем-то странном.
Разумеется, Кас никогда не заменит Сэма — любимого младшего братишку, которого нужно спасать и оберегать, невзирая на последствия для всего мира. Никто и никогда не заменит для Дина Сэма, потому что он его брат, потому что они всегда были вдвоём против целого мира, даже тогда, когда их воспитывал отец. Джон Винчестер считал, что ему важнее сделать из мальчиков охотников, преемников, которые помогли бы ему отомстить за смерть жены, а после продолжить его дело. Он превратил их в источник возмездия, забыв о том, что парнишки — всего лишь дети. Дети, черт возьми, и им всего лишь нужна была родительская любовь, которой их лишили. Возможно, именно поэтому Дин так рьяно цеплялся за Сэма и идею о том, что, как говорил Бобби, семья не заканчивается кровью, и что семья вовсе не список, кого ты родил. Да, Сэма ему не заменит никто: ни Кас, ни Джек, ни Бобби, ни Бенни, ни Кроули, ни Кетч, как бы сильно старший Винчестер не оберегал ни одного из них. Но это не значит, что Кас, черт возьми, не семья.
Да, ангел часто влипал в неприятности, которые часто и довольно громко аукались им с братом, да и вообще всему миру, но Кас делал это ради семьи. Он каждый раз думал, что поступает правильно, дробь ему в печенку, так чем Дин отличается от него? Старший Винчестер заключал сделки с демонами, провёл сорок лет в Аду, плевал на свою жизнь, на весь мир, только бы вытащить из одной заварушки Сэма живым и невредимым, так как после всего этого он смеет обвинять Каса в эгоизме? Дин бы солгал, если бы сказал, что не замечает, как отчаянно ангел пытается влиться в их уже, как наверняка считал Кас, давно сплоченную семью. Он делал для Дина все то, что совершил бы Дин для Сэма. А Дин — и он это признавал, но ни за что не говорил вслух, понятное дело, — все чаще и чаще Каса использовал. Кастиил для него — карманный Гугл-переводчик с енохианского, ходячая энциклопедия по ангельской жизни, заветам Божьим и всякой другой наивной ерунде, мгновенная аптечка для залечивания смертельных ран, жертвенный агнец и много кто ещё. А вот друг, как наверняка думает дурачок Кас, не особо разбирающейся в психологии старшего Винчестера — в последнюю очередь. Только вот он ошибается. Потому что Дин его не потеряет.
Захлестнувшую мозг панику как рукой сняло. Рассудок, наконец-то, принялся мыслить здраво, и Дин — он же, черт возьми, всегда был человеком действия — мгновенно понял, что ему нужно делать. Спасать Каса. Да, старший Винчестер думал, что Кас всегда будет возвращаться к нему, после каждой своей осточертевшей смерти, но в этот раз — и Дин чуял на подсознательном уровне — так уже не будет. В этот раз Бог не на их стороне. Зато есть Дин Винчестер, и он уж точно рокировку делать не намерен. Как и разбрасываться своей семьёй.