Это стало любовной связью, продолжавшейся целых три месяца, любовной связью без действия, без плотского соприкосновения, без единого слова. Поверишь ли ты мне и можешь ли ты вполне искренно понять, если я тебе скажу, что ни с одною женщиной я никогда не жил в таком тесном слиянии, как с этой, -- даже ни с одной изо всех тех, чьим телом я обладал и с кем я шептался в такие мгновения, когда души взаимно проникаются? -- Видишь ли, я целую зиму влачился кругом, и мои дни приходили и уходили своею чередой, и недели сливались с неделями и месяцы с месяцами, и все проходило мимо меня, и я ухватывался только за то, что казалось более достойным внимания и предоставлял остальному идти своей дорогой. У меня было много чувственных связей, в большинстве случаев дешевого свойства, в двух -- из чистой любви, но у всех их была одна и та же цель, одно и то же заключение, -- когда я получал, что хотел, история кончалась, -- похоть, грубый акт, исчерпанность, обычное отвращение, в лучшем случае слабая тоска при воспоминании, voilà tout. Когда я приехал на воды, мои чувства были пресыщены, и я не мог видеть ни одной женщины без того, чтобы мысленно не раздеть ее и не думать с отвращением о пошлом половом акте, об этой жалкой зверской мере всякого любовного блаженства; и я видел этот образ перед собой, он возникал с четкостью галлюцинации; и я не мог освободиться от него и испытывал отвращение к женщине и отвращение к самому себе; и в то же время алчнее и нетерпеливее, чем когда-либо, томился по этому светлому, безмолвному трепету, который только одна женщина и может вызвать в душе мужчины.
Каждый вечер, около захода солнца и наступления сумерек, я шел на мол и был почти уверен, что увижу ее сидящей на том же месте, где увидел ее впервые; и чувствовал себя совершенно сбитым с толку, если, что бывало редко, ее там не оказывалось. Я усаживался на некотором расстоянии от нее; отблеск потонувшего солнца, как умиротворяющее сияние, сверкал высоко в воздухе, когда внизу была уже полутьма; поверхность пролива, бывало, уже протянула свою резкую линию на вечернем небе на севере; она же смотрела перед собою, одинокая и неподвижная, выделяясь на воде и в воздухе; она могла медленно поворачиваться ко мне, и я вдруг, чисто инстинктивно, еще не видя, чувствовал на себе ее пристальный взгляд; и в то время, как никто из сидевших там ничего не знал об этом, мы принадлежали друг другу так безостаточно, как только два человека и могут принадлежать друг другу. Неужели же в самом деле физическое единение мужчины и женщины интимнее, чем это слияние двух человеческих существ, когда чувства сплетаются и оплодотворяют друг друга, и мысли взаимно проникаются и дают плод?