Неправильность происходящего становилась всё очевиднее.
Если показ закончился, то почему они с Сашей до сих пор здесь? Почему их не отпускают домой? На какое обращение намекают?
— Сейчас, сейчас вы всё вспомните. Молоко всё прояснит. Я его подогрела, меда добавила, травок покрошила. Вы попейте, сразу станет легче.
— Ненавижу теплое молоко! Не стану его пить! — категорически заявила Эрика. — Дома кофе сварю. Или в пекарне позавтракаю. Верните нашу одежду, и мы уйдём!
— Да про какую одежду ты толкуешь? — скривилась в улыбке серая крыса. — И идти вам больше некуда. Ваш дом теперь здесь.
Некуда идти? Вот это номер! Неужели они с Сашкой попали в лапы маньяков! Как же спастись? Как сообщить сестре о ловушке?..
Стоп. Дея?.. Сестра! Она знает про показ! И адрес ателье ей тоже известен. Дея уже должна была заподозрить неладное. Может и в полицию успела заявить. Конечно же успела! Дея всегда волновалась за неё!
Радость Эрики не укрылась от тюремщиц.
— Попустило тебя? Вот и хорошо. Выпей молочка…
— И не подумаю! Скоро сюда придет моя сестра вместе с полицией! Вас будут судить!
— И Иду Фёдоровну тоже! — уверенность Эрики передалась и Саше. — Проводите меня к ней! Пусть объяснит, что происходит! Вы не имеете права нас здесь удерживать!
— Что-то рано чары ослабли, — длинноносая переглянулась с юдой. — А хозяйка до сих пор не вернулась.
— Справимся и без неё. — юда вручила товарке поднос. — Сейчас выпьют молока и перестанут бунтовать.
— А если не выпьют?
— Напою силой. По ложечке. По глоточку. За маму, за папу, за добрую тётю…
Взяв с подноса чашку, юда поднесла её к губам Эрики.
— Лучше выпей сама. Молоко вкусное. Тёплое. А мёд от диких пчёл самый полезный.
— Да вы совсем? — Эрика попыталась оттолкнуть руку. — Не буду я ваше молоко! Отвалите!
Увернувшись, она побежала к дверям под дребезжащий смех длинноносой.
— До чего же глупая! Тебе же хорошее предлагают. Выпьешь молока, согреешься, настроение улучшится.
Эрика не ответила — было не до того. Она отчаянно рвалась к дверям, но чем быстрее пыталась бежать — тем сильнее те отдалялись. Стены комнаты удлинялись, превращая её в бесконечный туннель, и скоро двери превратились в далёкую недосягаемую точку.
— Придётся силой поить…
— Только не причини им вреда. Хозяйка будет гневаться.
— Пускай гневается. По другому девку не угомонить. — юда легонько щёлкнула пальцами, и платье на теле Эрики зашевелилось. Мягкие кружева натянулись как струны. Впиваясь в кожу, плотнее обхватили талию и руки, прильнули к груди, сдавили туго-туго — не вздохнуть.
Освободиться от удушающих объятий не удавалось, слишком неравны были силы. Захрипев, Эрика быстро сдалась и обвисла безвольной тряпочкой, туго спелёнатая платьем. Дыхание сбилось, в глазах роем замельтешили чёрные мушки. Сквозь нарастающий шум в ушах, она едва расслышала вопрос юды.
— Хорошо тебе сейчас? Или всё же выпьешь молока?
— Молока-а-а… — из горла девушки вырвалось сипение. — Выпью-ю-ю…
— Сразу надо было соглашаться. — довольно ухмыльнулась юда. — Вторая вон какая послушная, не спорит, не перечит. А тебе всё не так.
Пытаясь отдышаться, Эрика не сразу сообразила, что серая крыса говорит о Саше. Впечатленная развернувшимся представлением, та безропотно приняла чашку и медленно цедила приготовленную смесь.
— Давай же. Пей! — вторая чашка снова оказалась возле губ, и Эрике пришлось сделать глоток. Жирное вязкое молоко отдавало приторной горечью, комом застревало в горле, просилось обратно. Пересиливая себя, девушка делала глоток за глотком, а по телу разливалось приятное тепло и необъяснимое убаюкивающее умиротворение.
— Не могу больше!
— Думаю, достаточно. Молодец. — похвалила юда. — Сразу бы так! А то не буду, не заставите! Нашла кому сопротивляться.
Забрав поднос, она кивнула длинноносой, чтобы осталась, и вышла.
Негромко засмеялась Саша, подтолкнула Эрику, показывая в угол:
— Смотри, смотри, там гномы играют! Такие забавные!
Комната успела погрузиться в темноту, а потом оказалось, что это вовсе не комната, а тот же лес, что был на показе. Среди камней резвились красные колпачки на ножках, бегали друг с другом наперегонки.
Один вдруг направился к девушкам, и Эрика разглядела, что у него нет головы! На её месте торчала стогом красная шапка-колпак, сплошь усеянная белыми пятнами наростов. Гном походил на ожившего мухомора. К хлипкому тельцу лепилось серое платьице-волан, тонкие ножки оканчивались копытцами. Прочирикав что-то, он ударил по Саше бледной лапкой — опятнал — и резво запрыгал прочь. Завизжав, Саша помчалась за ним и вскоре почти слилась с мечущимися по поляне малышами.
— А ты что же не играешь? Пойди, побегай с ними. — предложила Эрике длинноносая.
— У меня голова… кружится… — соврала девушка, встревоженная весёлой беспечностью подруги.
Саша явно наслаждалась происходящим, ловко уворачивалась от бледных лапок и в свою очередь хватала грибы за шляпки, подставляя им подножки. Она будто бы перенеслась в детство, резвилась как маленькая, полностью отдавшись игре, позабыв обо всём. Эрике на мгновение захотелось присоединиться к подруге, но она удержалась от странного порыва. Несмотря на то, что молоко подействовало успокаивающе, полностью контроль над собой Эрика не утратила. Возможно потому, что выпила смесь не до конца. Да, она перестала бояться, ей больше не хотелось спасаться, не хотелось немедленно сбежать отсюда. Однако внутри слабо тлело беспокойство, призывало внимательно смотреть по сторонам, прислушиваться, приглядываться к тому, что происходит вокруг.
— Что ты так смотришь? Над чем раздумываешь? — длинноносая схватила Эрику за руку, ткнулась носом в метку-татушку. Ветка боярышника по прежнему была на месте, и тётка сразу успокоилась. А Эрика воспользовалась моментом и невзначай поинтересовалась, что означает этот знак.
— Пометили вас. — пробурчала длинноносая. — То знак принадлежности к нашей хозяйке. Это для того, чтобы вас никто другой не трогал. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так… — выдавила улыбку Эрика, хотя внутри всё оборвалось.
Чтобы никто другой не тронул! Другой не тронул! — испуганно зачастило сердце. Не означает ли это, что Ида Фёдоровна собирается тронуть их сама⁈
— Что это ты побледнела? — длинноносая продолжала прожигать Эрику взглядом.
— От голода, наверное. Удивляюсь, откуда у Саши столько энергии.
— От молока, откуда ж ещё. Позже принесу вам еще одну порцию. Так и продержитесь до нарожденной луны.
— И что будет потом? — Эрика облизнула пересохшие губы. — Что будет, когда луна родится?
— Новолуние будет! хватит любопытничать! Пойди, поиграй с ними.
— Мне не угнаться за этими забавными грибами. Ида Фёдоровна тоже любит с ними играть?
— С грибами? Хозяйка⁇ Ничего смешнее не слышала. Да и не до игр ей сейчас. Готовится к важному обряду. Только о вашем обращении и думает.
— О каком обращении? — как можно беззаботнее переспросила Эрика.
— Ни о каком. — спохватилась длинноносая. — Время придёт — всё узнаете. А пока веселитесь.
Она, наконец, отпустила руку Эрики и побрела к двум сросшимся соснам в стороне от камней. Внизу между стволами образовалась невысокая арка, поднырнув в которую, тётка исчезла.
Эрика же продолжала сидеть, наблюдая за бестолковой беготнёй Саши. А в голове постепенно вырисовывалась картинка. Их обеих заманили сюда специально! Заманили, чтобы провести некое обращение. Оно очень важно для Иды, и смертельно опасно для них. Обращение — от слова обратить? Превратить? Похоже, что их обеих собираются в кого-то превратить! Лишить своей сути, лишить памяти, жизни! Что же делать⁇ Как противостоять чарам и колдовству⁇