- У него давно своя жизнь.
- Какая жизнь? Меня же не было.
Каким же идиотом нужно было быть, чтобы всерьез полагать, что можно было банально сбежать? От кого Шерлок пытался сбежать? От самого себя? Находясь за тысячи километров от Лондона, в грязном подвале, избитый и мучимый голодом и жаждой, Шерлок не мог спрятаться от мыслей о Джоне. Эти дурацкие мысли просачивались даже в его хваленые чертоги разума.
В голове Шерлока вновь и вновь прокручивались все взгляды Джона, все их диалоги. Мозг с убийственной логикой вновь и вновь доказывал то, что Шерлок хотел, чтобы было правдой. Шерлок слишком хорошо это понимал, чтобы вестись на такие "доказательства". Сантименты - это именно то, что Шерлок ненавидел больше всего. Это именно то, что всегда неуловимым образом искажало любые логические выводы. Именно поэтому Шерлок никогда не позволял себе ни к кому привязываться, даже к собственному брату. Социопатия - лишь еще одна удобная ширма, за которой Шерлок прятал свои слабости. Малейшая эмоциональная заинтересованность могла роковым образом повлиять на его суждения. Ведь даже ему, как бы он ни пытался доказать всем и, в первую очередь, самому себе, что он не способен к эмоциональным связям, даже ему не удавалось избежать этой ошибки: подсознательно подгонять все факты к той версии, которая была ему наиболее желанна.
А его желание заполучить Джона было настолько сильным и очевидным для него самого, что полагаться на свои собственные суждения в этом вопросе было просто безумием.
Два года под прикрытием, и вот Шерлок вновь возвращался в Англию. Он смог расправиться с бандой Мориарти, но не смог совладать с собственными чувствами. Он чувствовал себя и победителем, и побежденным одновременно. Впрочем, ему было плевать на все. Даже на террористическую угрозу Лондону. Сейчас он хотел лишь увидеть Джона, надышаться им, прикоснуться к нему, вновь почувствовать биение его сердца.
Мери появилась в жизни Джона именно в тот момент, когда тот нуждался в ней больше всего. Несмотря на то, что после гибели Шерлока прошло немало времени, Джон так и не смог отпустить свои чувства к нему. Однако он смог запрятать их настолько глубоко, чтобы они не мешали. Не мешали ходить на работу, общаться с друзьями, строить дальнейшие планы на жизнь. В этих планах была семья и дети, в этих планах была Мери.
Нет, Джон так и не смог соврать ей, что любит ее. Но знал, что она любила его, Джона, старого - так и не вернувшегося с войны - военного доктора, всем сердцем. Любила, несмотря на его тяжелый характер, ночные кошмары - вновь вернувшиеся после смерти Шерлока, несмотря на то, что он ее не любил.
Но Джон точно знал, что безумно благодарен ей за эту безраздельную веру в него, за поддержку, за то, что могла принимать его таким, каким он был, за то, что видела в нем только лучшее, заставляя становиться лучше, чем он был. Джон снова чувствовал себя кому-то нужным. И тогда он четко решил, что приложит все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы сделать эту невообразимую женщину счастливой. Если конечно, она согласится...
* * *
- Не согласишься ли ты... Эм... Если я тебе подхожу...
- Сэр, я надеюсь, что этот винтажный привкус старины с нотками новизны придется вам по вкусу.
- Если можно, чуть позже...
- Как взгляд из толпы, когда ты вдруг осознаешь, что смотришь в лицо старого друга.
- Нет, послушайте, я серьезно...
- Интересная штука фрак - не лишая индивидуальности друзей, он обезличивает официантов.
Шерлок столько всего хотел сказать Джону, когда вернется. Он хотел сделать сюрприз Джону, открыть наконец-то свои чувства. Но сюрприз явно не удался. Вернее, сюрприз ожидал самого Шерлока. Дорогой ресторан, лучшее вино. Шерлок успел прервать волнительную речь Джона как раз вовремя.
Подумать только, а ведь он даже не удосужился разузнать хоть что-то о том, как Джон пережил эти мучительные два года. Он даже не взглянул на отчет, который подготовил Майкрофт. Шерлоку ни разу не приходило в голову, что Джон может выкинуть нечто подобное. Хотя чего он, собственно, ожидал? Что Джон радостно бросится к нему в объятия после всего?
Сказать, что Шерлок ревновал, не сказать ничего. При первом же взгляде на Мери Шерлок выяснил, во-первых, что Мери не та, за кого себя выдает, она обманывает Джона и ей совершенно нельзя доверять. И во-вторых, что его собственным суждениям о Мери нельзя было доверять тоже. Чертовы сантименты! Было слишком очевидно, что это его ревность превращает Мери в чуть ли не воплощение вселенского зла. Можно было себя только поздравить с тем, что теперь уже было два человека, в отношении которых Шерлок не мог делать объективных выводов. Лучше даже и не пытаться.