Темные силуэты можжевельников, едва-едва порыжевшие от огня. Высокие сосны с целыми кронами. Вот этого никак нельзя было понять: почему именно здесь сохранились остатки живого леса, а не в каких-то прикрытых оврагах и балках. Стволы безлистых, мертвых берез не были ошмалены, деревья погибли позднее, когда мороз разорвал деревья, наполнившиеся соками весной, когда холод уничтожил нежные почки и молоденькие листики.
Краем глаза Фродо уловил движение где-то на самой периферии поля зрения, инстинктивно подкинул ствол карабина, чувствуя, как сердце поджимает к горлу. В самый последний момент он удержал палец, уже нажимавший на спусковой крючок, прежде чем до сознания дошло, что это только ветер шевелит куском ободранной коры.
Низушок делал глубокие вдохи. Он понимал, что если постоит дольше, то вскоре начнет стрелять вслепую, туда, где только заметит какое угодно движение, туда, где темные силуэты можжевельников кажутся притаившимися фигурами. С большим трудом он оторвал спину от брони и, разглядываясь пор сторонам, осторожно пошел по обочине, обходя баррикадирующие дорогу разбитые машины.
Очередной "страйкер" торчал передом в канаве, задирая зад со все еще закрытыми люками. Из этого никто не выбрался, пришел к заключению Фродо, видя пробоины в борту, где подкалиберные снаряды пробили дополнительную, композитную броню. Так они и торчат внутри, с безразличием подумал он. Мертвецов он не боялся: те давно уже сгорели и рассыпались в прах.
Опасался он живых.
Еще раз глянул он на небольшие пробоины, на разорванную взрывом боезапаса башенку. И внезапно понял.
Эти машины горели. Когда самолеты сбрасывали свой груз, все уже было кончено. Это вертолеты задержали марш, на открытом отрезке дороги застали врасплох колонну, которая мчалась, сломя голову, чтобы добраться до Оструви и обеспечить себе опору в развалинах города. Колонна, вопреки всяческим принципам, не поддерживала достаточного расстояния между машинами, лишь бы побыстрее покинуть лес, который, вопреки оптимистическим прогнозам командования, стал смертельной ловушкой. Здесь вам были не Арденны; погода не представляла собой помехи для вертолетов, снабженных тепловизорами и миллиметровыми радарами.
Машины горели, когда вертолеты улетели, а в лес начали падать бомбы объемного взрыва, чтобы уничтожить пехотинцев, успевших выскочить из бронетранспортеров. Русские желали иметь уверенность, они не жалели контейнеров, из которых высыпались сотни цилиндрических резервуаров. Дождь кувыркающихся цилиндров, высыпаемых из контейнеров под фюзеляжами ударных Су-35; из них в полете высвобождался аэрозоль, белесый тяжелый туман, окутывающий лес, стекающий вниз, чтобы образовать тонкий слой, который затем взрывается, покрывая весь лес огненной подушкой. Но там, где горели разбитые машины, конвективные течения распылили аэрозоль, прежде чем та, смешавшись с воздухом, образовала взрывчатую смесь. А уже температура привела к тому, что мелкие частицы топлива слились в тяжелые, плохо горящие капли. Вот почему лес уцелел. Взрыв засосал в себя кислород, тем самым погасив пожары.
Фродо шел по обочине, стараясь разглядываться, а не пялиться на разбитые боевые машины, сплетенные друг с другом словно после столкновения на автостраде. У большинства люки были закрыты, десант не успел выпрыгнуть. Колонне, казалось, не будет конца.
А снег, как на зло, переставал падать. Все сильнее становилось светлее. Падающие на землю снежные хлопья таяли на глазах.
Последний ʺстрайкерʺ в колонне стоял — практически целенький — на толстых, не тронутых огнем шинах, его отличали только легкие потеки ржавчины на покрытых камуфляжной окраской бортах. Сохранились даже мешки, истлевшие теперь и выцветшие, в ажурной корзине за башней — личные вещи экипажа, спальники, одеяла, все то, что мешало в тесном интерьере бронетранспортера. Вид был настолько неожиданным, что Фродо на мгновение даже остановился. Среди рыжих от ржавчины развалин эта машина выглядела словно перенесенная во времени, совершенно неуместной в этом мертвом лесу, забитом сталью и композитами. Могло показаться, что через мгновение из выхлопных труб вырвутся голубые выхлопы дизеля, что машина развернется, когда водитель заметит, что дорогу перекрывают обломки. И что БТР отъедет в ничто, из которого и и прибыл.
Стекло, видимое из-под наполовину приподнятой кулисы перископа водителя, словно из-под наполовину опавшей веки, поблескивало голубоватым ахроматическим покрытием. Длинные бичи антенн на башне колыхались на легком ветру. Фродо вздрогнул. Призрак командной машины, перенесенный во времени, присматривался к нему из-под приоткрытой броневой крышки. Фродо подумал о пустых глазницах, следящих за каждым его движением.