– Что ты тут делаешь, Хантер?
– Я пришел, чтобы отвезти домой свою сбежавшую жену.
– Я очень устала, Хантер. Мне так хочется спать…
Ее глаза опять закрылись, и она не увидела, как он улыбается. А когда Хантер задул фонарь и лег с нею рядом, она даже не сразу поняла, что он ее обнимает. Камилле казалось, что все это ей снится. Вот Хантер расстегнул на ней рубашку, и его рука скользнула по ее обнаженной груди. Когда она открыла глаза, вокруг царила непроглядная тьма.
– Хантер, что ты делаешь?
– Да вот решил остаться с тобой. Ты возражаешь?
Камилла почувствовала, что у нее нет ни сил, ни желания сопротивляться. Когда их губы встретились в жадном поцелуе, обоим показалось, что небо вспыхнуло и рассыпалось.
– Ты нужна мне, Камилла! – прошептал Хантер. – Я умру без тебя!
По его движениям Камилла догадалась, что он снимает одежду. Весь мир как будто накренился, когда Хантер снова прижал ее к своему теперь уже обнаженному телу. Почувствовав, что он дрожит, Камилла испытала странную гордость. Ей захотелось поверить, что ни одна женщина не вызывала в нем таких ощущений. Крепко прижимаясь к Хантеру всем телом, она обвила руками его шею, ее пальцы вплелись в его густые черные волосы. Губы Хантера скользнули по лицу Камиллы и нашли ее рот.
– Будь сегодня моей, Камилла! Совсем моей, до конца! – в его тихом голосе звучала дрожь нетерпения, проникшая в самую глубину ее души.
Она выгнулась, прижимаясь к нему бедрами, и Хантер застонал, ощутив своей обнаженной мужской плотью этот молчаливый призыв. Он овладел ею, целиком погрузившись в нежную бархатистую глубину ее лона. Тихий стон сорвался с губ Камиллы. Задыхающимся шепотом она начала повторять имя Хантера, словно отсчитывая его ритмичные, все убыстряющиеся движения. Одеяло под ними сбилось, но Камилла, вся захваченная страстным нетерпением, не замечала колющих кожу клочков сена. Она думала только о Хантере, заполнявшем ее тело и душу!
Хантер проник в нее еще глубже, и Камилла опять застонала. В этот миг она осознала с особенной отчетливостью, что всегда будет принадлежать только ему одному. Можно было сколько угодно пытаться бежать от него, но рано или поздно ей все равно пришлось бы вернуться. Он владел ею, словно она была его законной собственностью – купленной и оплаченной.
Когда их тела содрогнулись в спасительном взрыве, Камилла приникла щекой к груди Хантера, ощущая одновременно блаженство и обреченность. Он еще не подозревал, что в эту ночь одержал решающую победу! Она больше не станет с ним бороться. Если он захочет, она останется жить с ним на его ранчо, будет ему верной женой и хозяйкой его дома. Она будет ждать его каждую ночь и, если однажды он к ней не придет, постарается не думать о том, что он проводит время с другой женщиной…
Хантер провел губами по ее закрытым векам, а потом слегка отстранился и тихо произнес:
– Я принял решение, Камилла. Я больше не буду тебе препятствовать. Можешь уехать, если хочешь. Я думал, что смогу тебя удержать, но ошибся…
Камилла замерла. Неужели он ее отталкивает как раз в тот момент, когда она решила остаться с ним?!
– Я не понимаю… – еле выговорила она онемевшими губами.
– Я устал бороться с тобой, Камилла. Что бы ты ни думала обо мне, я хочу, чтобы ты была счастлива. Я надеялся, что смогу дать тебе это счастье, но насильно мил не будешь. Ты подарила мне прекрасную ночь, и я очень благодарен тебе. А теперь можешь вернуться в Новый Орлеан, я не стану тебя останавливать.
Слезы обожгли ей глаза. К счастью, было темно, и Хантер не заметил, как она плачет. Итак, он ее отпускает. Но разве не этого она хотела с самого начала? Отчаяние душило Камиллу, она призвала на помощь остатки гордости.
– Наверное, будет лучше для всех, если я уеду как можно скорее.
– Как хочешь.
Пошарив возле себя в темноте, Камилла непослушными пальцами нащупала свою рубашку и брюки. Хантер уже натягивал на себя одежду. Они одевались молча, стараясь не смотреть друг на друга.
В конюшню стали проникать первые лучи утренней зари. Камилла умылась дождевой водой из ведра, потом натянула сапоги и завязала волосы на затылке голубой ленточкой. Наконец она заговорила, надеясь, что голос ее не выдаст и Хантер не догадается, какую боль он ей причинил.
– Я очень надеюсь, что ты сумеешь благоразумно распорядиться Валье дель Корасон. Пусть Сантос по-прежнему работает на ранчо. Он не мыслит себе жизни без него.
– Я… все понимаю, Камилла. И хочу, чтобы ты помнила: ты – моя жена; все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе. Тебе есть на что жить?
– Тетя Пруди оставила мне наследство.
Хантер знал, что Камилла очень горда, знал, что она ни за что не примет его помощь.
– Ты же знаешь, если тебе что-нибудь понадобится, достаточно только попросить. Я должен быть уверен, что моя дочь всем обеспечена.
– Спасибо, не надо беспокоиться. Антония ни в чем не будет нуждаться.
Хантер крепко схватил ее за руку.
– Больше всего я жалею о том, что не смогу жить со своей дочерью. Ты будешь ей обо мне рассказывать хоть иногда? Она когда-нибудь узнает, что я ее настоящий отец?
– Да, конечно, – Камилла проглотила комок в горле. – Когда Антония подрастет, я расскажу ей правду о тебе.
– А сама ты ни о чем не жалеешь, Камилла?
– Я жалею о том, что мы с тобой все время ссорились. Но ты ведь Кингстон, а я – Монтес. Наверное, все дело в этом…
Он взял ее за подбородок и заставил повернуться лицом к себе.
– Ты не захотела стать мне настоящей женой, но мы несколько раз занимались любовью, Камилла. Если у тебя будет ребенок, ты ведь не станешь от меня скрывать на этот раз?
Жгучие слезы выступили у нее на глазах, и она отвернулась.
– Я и в прошлый раз ничего от тебя не скрывала, Хантер. Будем надеяться, что этого не случится. И без того уже слишком много невинных людей пострадали из-за нас с тобой!
– Как бы там ни было, я все-таки рад, что ты вернулась домой и пожила здесь хоть какое-то время, Камилла. По крайней мере, теперь я многое понял.
– О себе я этого сказать не могу, Хантер. Я по-прежнему ничего не понимаю…
– Уже совсем рассвело. Ты не хочешь поехать вместе со мной?
Камилла тихонько вздохнула.
– Нет, у меня дела в Сан-Рафаэле, так что мне придется съездить в город. Вчера вечером мистер Снайдер передал через Хуана, что ему надо как можно скорее со мной встретиться. А потом… Джанет пригласила меня пожить у нее, пока не настанет время уезжать.
Хантер отвернулся и принялся седлать лошадь Камиллы. Перебросив стремя через седло, он подтянул подпругу и только тогда заговорил:
– Мне бы хотелось, чтобы ты разрешила Антонии остаться у меня до самого твоего отъезда. Дай мне возможность хоть напоследок побыть с ней!
– Хорошо, я согласна.
– И ты тоже всегда желанная гостья в моем доме, – он окинул взглядом конюшню. – Уверен, что у меня, во всяком случае, удобнее, чем в этом сарае.
– Спасибо. Если ты не против, я бы хотела, чтобы Нелли осталась у тебя на ранчо и присматривала за Антонией.
– Да, конечно.
Они стояли друг против друга, как двое малознакомых людей, обменивающихся дежурными любезностями. Глядя в его темные глаза, Камилла не могла поверить, что этот холодный, замкнутый, церемонно вежливый мужчина совсем недавно держал ее в объятиях, увлекая за собой в свободную и дикую страну чувственной радости. Сейчас в его глазах невозможно было прочесть ничего кроме безразличия.
Камилла протянула ему руку на прощание, но Хантер отвернулся и вышел из конюшни. Она почувствовала, как к горлу подкатывает рыдание, и изо всех сил стиснула зубы. Ей хотелось оплакать впустую прожитые годы, излить слезами свою тоску, помянуть милую, добрую тетю Пруди… Наконец Камилла не выдержала и все-таки разрыдалась, потому что единственный человек, которого она любила, только что ушел от нее навсегда.