Эта мягкая нота в его голосе чуть не допела ее до слез. Она отвернулась, чтобы взять щетку для волос.
– Нет, – ответила она. – Я пришла в себя. Только дайте мне причесаться.
– Не копайся, – попросила Мод. – Я умираю от голода.
Кэтрин кивнула, надеясь, что Блейк тоже уйдет. Но он не уходил. Он спокойно закрыл за матерью дверь, отчего сердце Кэтрин заколотилось как бешеное. Она наблюдала за ним в зеркало.
Он встал у нее за спиной, поймал в зеркале ее взгляд, и ее опалило жаркое дыхание его огромного тела. Красно-белая рубашка с тропическим узором, открытая у ворота, обнажала клин вьющихся темных волос и бронзовый загар тела. Белые слаксы подчеркивали мощную линию бедер. Она с трудом отвела глаза.
– Ты действительно в состоянии ехать? – мягко спросил он. – Если нет, оставайся. И я останусь с тобой.
В его голосе слышалось искреннее участие, но это была забота мужчины о ребенке, а не о женщине.
– Я всегда страдала морской болезнью, – уныло напомнила она. – Все прошло, Блейк.
– Правда? – глухо спросил он. – Ты совсем сникла.
– У меня была… трудная неделя, – запинаясь, проговорила она.
Он кивнул, и его сузившийся взгляд заскользил по ее длинным волосам, по ее плечам. Большие руки легли на ее талию, ощущая сквозь тонкую ткань податливость тела, источая требовательную и осторожную ласку.
– Я… я думаю, нам всем нужны каникулы, – сказала она с нервным смехом. Ощущение его рук заставляло ее сердце выпрыгивать из груди.
– Да. – Он медленно повернул ее спиной к своему огромному мускулистому телу, так что она почувствовала на затылке его горячее дыхание. – Ты дрожишь, – сказал он своим глубоким тягучим голосом.
Ее глаза закрылись. Ее руки непроизвольно легли на его ладони, когда он сомкнул их на ее талии.
– Я знаю, – слабо отозвалась она. Его пальцы смыкались все сильнее, причиняя боль.
– Кэт…
Она ничего не могла с собой поделать. Ее голова откинулась назад, на его грудь, ее тело открыто взывало к его телу. Она видела в зеркале, как его темные широкие кисти медленно пробираются все выше от талии, пока они не накрыли ее высокую грудь поверх зелено-коричневого узора на крестьянском платье с низким вырезом. Она давала ему ласкать себя, беспомощная в его объятиях, подвластная его твердым бедрам, прижатым к ее ногам, и тут он привлек се к себе с еще большей силой.
Его темные глаза не выпускали ее взгляда в зеркале, наблюдая за ее реакцией. Его щека ласкала ее затылок, нежные пальцы теребили и гладили ее темные волосы, и оттого, что она видела это в зеркале, ощущение было еще более эротичным.
Ее пальцы опять легли на его ладони, прижимая их к мягким линиям грудей, а сердце чуть не оглушило ее своим бешеным стуком.
Его лицо продвинулось ниже, и она почувствовала жар его губ у шеи, эти губы дразнили, ласкали, жаждали, его язык легонько следовал за линией ее затылка до самых плеч.
– Ты пахнешь цветами, – прошептал он. Его руки прокрались вверх, скользнули за низкий вырез платья и поймали, вобрали целиком в себя ее трепещущую обнаженную грудь.
Она беспомощно застонала и закусила губу, чтобы подавить звук, который наверняка прорвался бы из-за толстых стен дома.
– Господи, как я хочу остаться с тобой вдвоем, Кэт, – хрипло шептал он. – Лечь бы с тобой на ту вон постель и сделать все как надо, ты бы у меня еще не так сладко застонала. Ты бы меня всего искусала, – страстно и вкрадчиво шептал он, пока его руки колдовали над ее извивающимся телом, – ты бы царапалась и умоляла меня сделать кое-что побольше, чем ласкать твою грудь.
– Блейк… – простонала она, не в силах сдержать пульсации своего голоса, переломившей звук на середине его имени.
Она металась в его объятиях, стараясь вжаться в его большое тело, обнимая его за шею, умоляюще раскрыв воспаленные губы.
– Поцелуй меня, – шептала она, трепеща. – Блейк, Блейк, ну поцелуй же меня по-настоящему!..
– Как это? – нагнувшись, хрипло произнес он. Его рот стал легко, дразняще чувственными, покалывающими прикосновениями покусывать ее губы. – Так?
– Нет, – прошептала она. Приподнявшись на цыпочки, она погрузила в его глаза свой затуманенный неутолимой жаждой взгляд, притянула его голову и раскрыла губы, и он приник к ней в жадном поцелуе. Ее язык метнулся в его рот, и она чуть не задохнулась от остроты ощущения. – Вот как…
Его язык изучал линию ее губ, пробираясь все глубже в теплую тьму, его руки сжали ее так крепко, что каждой клеткой тела она ощутила напрягшиеся линии его плоти.
– Ты… хочешь меня? – шептала она, пылая.
– Господи, да разве ты не чувствуешь? – вырвалось у него. – Перестань задавать дурацкие вопросы… ближе, Кэт, – шептал он. – Я не чувствую твоего тела. Прижмись, слышишь…
Она приподнялась на цыпочки.
– Так, Блейк? – задыхаясь, шептала она.
Он укусил ее.
– Жестче, – пробормотал он. – Я не чувствую тебя.
Дрожа, она повторила возбуждающее усилие и почувствовала судорогу, пробежавшую вдоль его сильного тела.
– Тебе нравится? – промолвила она неожиданно вкрадчивым голосом.
– Дай мне показать тебе, как это мне нравится, – прошептал он. Потом наклонился и приподнял ее над полом, глядя в ее зеленые глаза, устремленные на огромную кровать красного дерева, стоявшую у стены.
Ее руки сомкнулись вокруг его шеи, губы ответили на частые нежные поцелуи, которыми он осыпал ее губы, брови, щеки. Прикосновения его рта противоречили тяжелым ударам его сердца, хриплый звук дыхания стремился обмануть испытываемые им ощущения.
– Собираешься заняться со мной любовью? – шептала она, сознавая, что уже не сможет ни в чем отказать ему.
– Хочешь меня, Кэт? – тоже шепотом ответил он. – Или боишься?
– Как я могу бояться тебя? – произнесла она сдавленным голосом. – Когда я… – Но, прежде чем она успела признаться, сказать ему о том, как страстно она его любит, раздался громкий, требовательный стук в дверь, и он непроизвольно отшатнулся.
Пронзительный голос Вивиен прокричал:
– Блейк, скоро вы там? Мы умираем от голода и жажды!
– Видит Бог, я тоже, – пробормотал он, и в глазах, устремленных на Кэтрин, когда он ставил ее на пол, пылало неутоленное желание.
Она, пошатываясь, с бешено колотящимся сердцем, еле переводя дыхание, отошла от него, села у зеркала и, взяв помаду, прижала ее к своим воспаленным губам. Блейк, собравшись с духом, пошел открывать дверь.
– Я ужасно проголодалась, дорогой, – прошелестела Вивиен, улыбаясь. Ее ястребиные глаза мгновенно засекли припухлость на его нижней губе и растрепанность волос, слегка взъерошенных пальцами Кэтрин.
– Ну, мы идем ужинать? Вы закончили беседу с малышкой Кэтрин?
– Я и сама хочу есть, – сказала Кэтрин и, не взглянув на Блейка, ринулась к двери у него за спиной, успев выдавить натянутую улыбку по адресу Вивиен. Она почти бегом бросилась прочь из комнаты. Что такое нашло на нее? Господи, ну зачем, зачем она позволила Блейку все эти вольности? Она только подлила масла в огонь. Она показала ему, как страстно желает его, теперь он сможет воспользоваться своим преимуществом. Филлип сказал правду: Блейк способен потерять голову, а если потеряет, то ему придется на ней жениться, он ведь джентльмен. Но она не хочет Блейка на таких условиях, ей нужна его любовь, а не вынужденная женитьба. Что же теперь ей делать? Что делать?
Маленький французский ресторан был так же хорошо знаком Кэтрин, как «Мэзон Бэй», и она отлично помнила его владельцев – французскую пару с Мартиники. Здесь подавали самое лучшее в мире суфле из омаров, а таких вареных раков Кэтрин не пробовала больше нигде. Аппетит приходит во время еды, Филлип очень мило ухаживал за ней, так что еда показалась ей необычайно вкусной.
За ужином Кэтрин всячески избегала устремленных на нее взглядов Блейка. Когда они возвратились домой, Кэтрин быстро попрощалась, ушла к себе и легла.