– Сексапильная блондинка, – задумчиво произнес он.
– Как раз в твоем стиле, – съязвила она. – Главное, сексапильная.
Он молча наблюдал за ней. С таким самодовольным видом! Блейк, ее взрослый, заботливый опекун! Ей хотелось чем-нибудь швырнуть в него.
– Надеюсь, ты не приставишь меня к Мод, чтобы развлекать их. Потому что я тоже жду гостей.
В его глубоких глазах загорелись сигналы опасности.
– Каких гостей? – быстро спросил он. Она гордо подняла подбородок:
– Лоренса Донована.
Что-то загорелось и взорвалось под его вскинутой бровью.
– Только не у меня в доме, – заявил он категоричным тоном.
Голос был таким твердым, что им, казалось, можно было резать алмаз.
– Но, Блейк, я уже пригласила его! – захныкала она.
– Изволь меня выслушать. Если ты хотела избежать неприятностей, ты должна была посоветоваться со мной, прежде чем приглашать его, – жестко добавил он. – А ты, значит, собралась встретить его в аэропорту и поставить меня перед фактом?
Она отвела взгляд:
– Что-то в этом роде.
– Телеграфируй ему, что возникли непредвиденные обстоятельства.
Она уперлась в него взглядом: вот он сидит перед ней как завоеватель, распоряжаясь ее жизнью. Если она опять склонится перед ним, ей больше никогда не выпрямиться. На этот раз она не уступит.
Она упрямо стиснула зубы:
– Нет.
Он медленно встал с кресла. В его движениях была фация, неожиданная в таком высоком мужчине. В развороте его широких плеч было что-то пугающее, не говоря уже о мгновенном, как у хищника, сужении зрачков.
– Что ты сказала? – произнес он обманчиво мягким тоном.
Она сложила ладони перед собой и сжала их что было мочи.
– Я сказала «нет», – выдавила она из себя срывающимся голосом. Ее темные глаза смотрели на него с мольбой. – Блейк, это и мой дом. По крайней мере ты так сказал в тот день, когда просил меня переехать сюда жить.
– Но я не говорил, что ты можешь использовать его как дом романтических свиданий!
– Ты же приводишь сюда женщин, – парировала она, ощутив острый приступ мучительной боли при воспоминании о том, как однажды, вернувшись откуда-то раньше времени, застала его наедине с Джессикой Кинг в этом самом кабинете. Джессика была обнажена до пояса, и Блейк – тоже. Кэтрин почти не обратила внимания на эту блондинку, так потряс ее Блейк, с его широкой мускулистой грудью, обнажаемый нетерпеливыми женскими руками. Кэтрин так и не смогла вытравить эту картину из памяти, его чувственный рот, его глаза, почти черные от желания…
– Приводил, – уточнил он вежливо, с неожиданной точностью расшифровав это воспоминание. – Сколько тебе было тогда? Пятнадцать?
Не глядя на него, она кивнула:
– Ровно.
– И я наорал на тебя, верно? – мягко напомнил он. – Я не ожидал, что ты вернешься так рано. Я изголодался, был раздражен и измучен. Когда я отвозил Джессику домой, она была вся в слезах.
– Мне… мне надо было постучать, – признала она. – Но мы ездили на этот благотворительный базар, и я выиграла приз, и мне не терпелось поскорее рассказать тебе…
Он улыбнулся.
– Ты всегда бежала прямо ко мне похвастаться своими победами, как маленькая девочка – игрушками. До того вечера. – Он не сводил глаз с ее профиля. – Но с тех пор ты воздвигла между нами стену. Стоило мне приблизиться, как ты загораживалась чем-нибудь. В прошлый раз это был Джек Харрис. Теперь этот писатель.
– Ничего я не воздвигала, – защищалась она. – Это ты строишь стену, Блейк. И сам стал какой-то каменный. Почему ты не позволяешь мне стать независимой?
– Чего ты хочешь? – спросил он. Она рассматривала изящную отделку камина – бежевые и белые завитки причудливого орнамента.
– Сама не понимаю, – пробормотала она. – Но так и не пойму, если ты будешь все время душить меня. Я хочу быть свободной, Блейк.
– Никто из нас не свободен, – философски заметил он. В его глазах горело желание, а в голосе слышалась горечь. – Чем тебя так привлек этот Донован? – неожиданно спросил он.
Она вздрогнула, и горящее в его взгляде желание вдруг как в зеркале отразилось в ее глазах.
– С ним весело. С ним можно смеяться.
– И это все, что тебе нужно от мужчины? Смеяться?
Он произнес это так, что у нее мурашки побежали по спине. И выражение его лица было каким-то странным.
– Что же еще? – выпалила она, не подумав. Медленная чувственная улыбка приподняла углы его рта.
– Пламя, которое разгорается между мужчиной и женщиной, когда они любят.
Она с трудом усидела на своем стуле. Потом заявила, якобы глубокомысленно:
– Слухи об этом сильно преувеличены. Он откинул голову назад и расхохотался.
– Тише! – сказала она. – Ты разбудишь весь дом.
Его белые ровные зубы казались еще белее на фоне смуглой кожи.
– А ты покраснела, как маков цвет, – заметил он. – Что ты об этом знаешь, девочка? Ты упадешь в обморок, если мужчина начнет заниматься с тобой любовью.
Она была вне себя от возмущения.
– Откуда ты знаешь? Может быть, Лоренс…
– ..Может быть, нет, – перебил он ее. Теперь его глаза смотрели доверчиво и мудро. – Ты еще слишком невинна, маленькая Кэт. Будь у меня хоть какие-то опасения на этот счет, я бы в два счета забрал тебя с Крита.
Она состроила недовольную мину.
– В наши дни невинность не слишком большая ценность, – вздохнула она, вспомнив язвительные замечания Мисси Донован по этому поводу.
Он надолго замолчал, словно взвешивая эту мысль, стало слышно, как в холле мерно тикают большие бабушкины часы.
– Не вздумай выбрасывать свою, – мягко предостерег он.
– Ох, Блейк, не будь таким старомодным, – пробурчала она. – Интересно, – прибавила она с саркастической улыбкой, – каково бы было тебе сейчас, если бы все женщины в мире сохраняли девственность?
– Довольно паршиво, – признал он. – Но ты – не одна из моих женщин, и я не желаю, чтобы ты, как какая-нибудь нимфоманка, предлагала себя мужчинам.
Она вздохнула.
– Вряд ли этого следует опасаться, – хмуро сказала она. – Я этого не умею.
– Это твое платье – чертовски удачное начало, – заметил он. Она запротестовала:
– Но оно намного скромнее, чем то, в котором была Нэн.
– Я заметил, – произнес он с задумчивой улыбкой.
Она посмотрела на него из-под ресниц.
– Нэн считает тебя самым сексуальным мужчиной на свете, – небрежно бросила Кэтрин. – Она знала, что ты придешь.
Его лицо окаменело.
– Нэн – дитя, – проворчал он, отворачиваясь и засовывая руку в карман. – А я слишком стар, чтобы поощрять поклонение кумирам.
Нэн была ровесницей Кэтрин. Ее сердце словно налилось свинцовой тяжестью, захотелось выместить на нем свою боль. Вечно он выставляет ее такой глупой и неуклюжей.
Она все смотрела на его широкий подбородок. Вообще на него было приятно смотреть. Такой высокий, и напряженно-чувственный, и полный жизни. Такой спокойный, заботливый мужчина. И настоящий тиран!
– Если ты не позволяешь мне пригласить сюда Ларри, – тихо произнесла она, – то я, наверно, отправлюсь с ним на побережье, на этот писательский конгресс.
Он обернулся и посмотрел на нее жестким, пугающим взглядом.
– Ты что, угрожаешь мне, Кэт?
– Куда уж мне! – дерзко отозвалась она.
Его смуглое лицо оставалось непроницаемым, как каменное изваяние.
– Мы поговорим об этом позже. Она хмуро посмотрела на него исподлобья и пробурчала:
– Тиран!
– Это твой коронный номер? – вежливо осведомился он.
– Женоненавистник! – Она сделала вторую безнадежную попытку уязвить его. – Ты меня выводишь из терпения, Блейк!
Он словно нехотя приблизился к ней.
– А ты что со мной делаешь, как ты думаешь, маленькая Кэт? – спросил он голосом, похожим на тихое рычание.
Она смотрела снизу вверх на его высокомерное лицо и ждала, пока он приблизится на расстояние выстрела.
– Я, наверное, тоже вывожу тебя из терпения, – признала она со вздохом. – Мир? Он снисходительно улыбнулся: