На оставшейся в стороне от всеобщей кровавой мути Патре появились новоназначенные епископы из метрополии, проводящие крайне агрессивную политику в отношении ортодоксальной церкви острова. Не менее грубо обращающиеся с сохранявшими старую веру второй волной поселенцев. Обращения к властям в столицу игнорировались, вновь прибывшие воинские части вели себя как в оккупированной стране, не считаясь с законами.
В 2451г вспыхнуло восстание Ангуса, лорда из второй волны переселенцев, поддержанное практически всеми составляющими население острова Кланами. В первые же дни мятежа погибло более десяти тысяч шиольцев. Убивали не только солдат и священников. Пострадали во множестве и обычные люди. Религиозные гонения довели патранов до белого каления и резня шла без особо разбора в вине конкретного человека.
Остатки реформистов собрались в Синенде и отбивали атаки еще несколько месяцев до прибытия армии вторжения. Подавление восстания заняло почти два десятка лет, хотя Ангус погиб в первом сражении после высадки с кораблей карателей. Зверствовали солдаты в дальнейшем страшно. А воевать за годы гражданской войны в метрополии они научились прекрасно. Мятеж затянулся в основном из-за дальнего расстояния, не позволяющих перевезти достаточное количество войск. Сыграли роль и природные условия. В горах, куда отступили мятежники, не так просто было ловить отряды повстанцев.
В результате страшного многолетнего мятежа, по поздним оценкам, свыше трети населения погибло. Целые районы обезлюдели и вновь обещанные поместья оставались без работников. Партизанская война все больше и больше принимала формы истребления. Чудо, что после этого вообще остались какие-либо патраны.
Это всерьез обеспокоило королевские власти, благо предыдущий монарх скончался, а новый стремился не столько всех недовольных вырезать, сколько наполнить давно и прочно пустовавшую казну.
Магур четвертый оказался реалистом и пошел на компромисс, позволивший загасить бесконечную партизанскую войну. Земли ортодоксальной церкви не вернули, зато разрешили в пределах острова исполнять ритуалы согласно древним обычаям и привилегиям, при условии призыва к замирению.
Позднее в Кланы реформизм все-таки проник, но в совершенно другой форме. Его принимали практически в пику официальным Шиольским предписаниям для верующих. Сектанты требовали проповедь в церкви на живом, народном языке. Отсутствия подчиненности сверху донизу. Церковная организация должна представлять собой совокупность приходов, управляемых пасторами, избираемыми прихожанами. Возможно существование проповедников и наставников, но ни в коем случае назначение другим духовником. По сану все равны между собой. Вот авторитет мог быть различным и к словам одного прислушивались больше, чем к другому.
Ортодоксальная церковь объединяла под своим управлением все-таки две трети патранов. Множество реформистских сект не имея общего руководства могли влиять на население существенно меньше и ограниченнее. В основном в рамках собственных общин. И все же в одном Клане частенько можно было встретить представителей нескольких религиозных направлений, включая ортодоксальную церковь.
Категорически неприемлемым для патранов по-прежнему являлся переход в шиольский реформизм с королем в виде высшей духовной власти. Ушедшего в данный Храм, неважно из каких соображений, переставали считать патраном, членом Клана. Родная семья не желала иметь с ним ничего общего. Идея бойкота для идущих против общества не родилась на пустом месте. У нее имелись давние глубокие корни.
124-м семействам лендлордов, награжденным огромными поместьями после восстания Ангуса, официально запрещалось королевским указом: вступать в браки с местными жителями, говорить на крэльском языке. Нельзя было позволять пасти патранам скот на своих лугах, продавать им землю, оказывать помощь ортодоксальным священникам и пригашать их в дом.
Список запрещенного был огромен и рассчитан воспрепятствовать сближению в любой форме. Наказанием за нарушение указа могла быть не только конфискация поместья, но одно время и казнь провинившегося. Повторения мятежа, когда лорд встал во главе бунтовщиков, метрополии не требовалось.
Те же условия касались и двенадцати тысяч фермеров-шиольцев, привезенных для обработки запустевших земель. Их специально расселили в окрестностях Синенда. Купцы и ремесленников города, героически сражавшиеся с восставшими ортодоксами, получили серьезные привилегии в торговле. В будущем они имели полноценнее королевское гражданство, дающее многие права и даже заметно сниженные по сравнению с остальной частью населения острова налоги.