Монастырь
Наблюдай за непорочным и смотри на праведного.
Я часто ходила в монастырь ко всенощной и к обедне и приобрела там друзей — монахинь, которые наперебой приглашали меня к себе после обедни «попить чайку» и побеседовать о духовном. Одна из старших монахинь очень меня любила. Звали ее матушка Еванфия, лет 60-ти. Она жила в монастыре с 17 лет, отказавшись выйти замуж и полюбив всего более Небесного Жениха — Христа. Наш монастырь на 600 человек имел свое хозяйство, поля и луга, скотный двор и огороды. Все работы несли молодые, даром — по послушанию. «Послушание выше поста и молитвы» — это было правилом монастыря.
Молодые монахини жили при старых в одной келии. Матушка прожила так 30 лет с одной монахиней, как с матерью.
— Не ссорились? — спрошу я.
— Было, было и недовольство, но надо было научиться смирению, терпению и кротости — это тоже большая наука. Но любящим Бога все ко благу: поплачешь, помолишься да и бух в ноги. Простите! И опять мир.
— Да у нас в миру этого нет и быть не может, — отвечу я, вспоминая свои ссоры с родной матерью. А хотелось бы вам в мир?
— Нет, никогда, как с радостью приняла пострижение. Вот из дома приедут родные да порасскажут про свое мирское житье, — сколько там зла, скорбей, неправды, шума и ссор, а здесь в монастыре-то у нас мир, благодать и любовь и спасение души для вечной жизни.
«Все тлен, — любила повторять матушка Еванфия, — а душа вечна и пойдет на Суд Божий, как прожита жизнь. Что ответишь, если душу свою погубишь?»
Теперь в старости у нее было одно послушание — она была привратницей, жила в келии у ворот, никуда не отлучалась и ключи от ворот носила с собой — это были большие два ключа. На службы в церковь ее отпускала напарница, молодая хромая монахиня, помогающая во всем матушке. Все монахини свое послушание ретиво берегли и выполняли. Монахини все были прекрасные рукодельницы и охотно научили меня всяким своим рукоделиям. Делали они даром для всяких благотворительных лотерей изящные вещицы. Пяльцы, вязание, вышивание золотом и шелком было их трудом. Брали и заказы, так как не ущемлялось желание заработать, лишь бы послушание было сделано. Безделье считалось грехом, но, конечно, в праздники не работали.
— А мне бы какое дали послушание? — спрошу я.
— Если голос есть, в певчие, на клирос.
— Нет у меня голоса, всегда кашляю.
— Посох у игумении носить бы стала или в канцелярию, или в рукодельную, в иконописную.
Вздохнула я: «Это на всю жизнь?!»
— Да, надо твердо решить, чтобы и себя и монастырь не осрамить!
«Монашество — это брак с Христом. Спасителя полюбить больше всех и вся».
Да, матушка Еванфия сама так и любила Христа и вела строгую аскетическую жизнь в подвиге и молитве. Вера ее была проста и крепка. Бывало, расскажешь ей свое горе, а она в ответ:
— А Николай Угодник на что? Обратись к нему, проси его, он тебе и поможет.
Все святые и преподобные были для нее живыми друзьями.
— Верь, что услышана будет твоя молитва! Значит, потерпеть тебе надо, значит, для спасения твоей души надо!
Сама она молилась о моих скорбях. Вместе мы решили ехать в Саров.
Монастырь наш разогнали в 1928 году. Умерла матушка 76 лет в 1930 году.
Упокой, Господи, ее душу!
Учительница моя
К святым, которые на земле, и к дивным Твоим — к ним все желание мое.
Была у меня большая детская скорбь. В 14 лет (5-6 класс) я летом брала частные уроки французского языка у одной учительницы гимназии, ведущей немецкий язык, Н. Д. К. Ей было 22 года, она недавно кончила с шифром (бриллиантовая медаль Императрицы Марии Федоровны) институт. Ее всегда можно было видеть в монастыре перед иконой преподобного Серафима Саровского. Никуда, кроме церкви, она не ходила и слыла «аскеткой», монашкой. На уроках она шутила со мной и вовсе не была «сумасшедшей», как ее называли у нас в доме. Я видела веру без колебаний и сомнений, я видела, как она стояла и молилась в церкви. Она вся была как горящая свеча перед Богом. Строгая, скромная, умная, убежденная, идейная, непоколебимая в вере — так ее характеризовали верующие. Она первая в жизни раскрыла передо мной Евангелие и прочла мне притчу о Сеятеле.