— Я уверена, что большинство из вас уже знакомо с мистером Монтгомери Торном, — произнесла миссис Вандербильт, плавно поводя рукой в сторону джентльмена. — Он любезно согласился играть для нас сегодня.
— Благодарю вас, миссис Вандербильт, — улыбнулся мистер Торн, выступая вперед. — Сегодняшняя прогулка — чудесная затея, и, должен признать, в это сияющее утро вы самая прелестная хозяйка на свете.
— Вы слишком добры, сэр, — улыбнулась в ответ миссис Вандербильт.
Серафина вслушивалась в речь билтморских гостей, сколько себя помнила. Как ей показалось, этот человек прибыл не с гор Северной Каролины и не из Нью-Йорка, подобно Вандербильтам. Скорее, он говорил с акцентом южанина откуда-нибудь из Джорджии или Южной Каролины. Она подвинулась вперед, чтобы получше его разглядеть. На нем были шитый камзол, белый атласный галстук и светло-серые перчатки. Все это, на взгляд Серафины, отлично сочеталось с черными, кое-где тронутыми сединой волосами и безупречными баками.
Господин взял со стола мастерски изготовленную скрипку и смычок.
— С каких это пор вы играете на скрипке, Торн? — дружески поинтересовался один из нью-йоркских гостей.
— Да вот, попробовал как-то, мистер Бендэл, — ответил мистер Торн, поднимая инструмент к подбородку.
— Интересно, когда? По пути в поместье? — фыркнул мистер Бендэл, и все рассмеялись.
Серафине стало немного жалко мистера Торна. Судя по шутливой перепалке, мистер Бендэл и мистер Торн были друзьями, и все же мистер Бендэл и вправду сомневался в том, что его приятель умеет играть.
Серафина с тревогой наблюдала, как готовится мистер Торн. Возможно, он и в самом деле недавно взял в руки скрипку, и это было его первое выступление. Она даже не могла представить себя играющей на такой штуке. Наконец джентльмен легко опустил смычок на струны, минуту постоял неподвижно, собираясь с мыслями, и заиграл.
И в тот же миг высокие залы огромного дома наполнились прекраснейшей музыкой, какую только слыхала Серафина, изящной и стремительной, льющейся, как река. Это было изумительно. Зачарованные красотой игры, леди, джентльмены и даже слуги жадно ловили каждый звук, и мелодия, казалось, пронзала их в самое сердце.
Серафина, как и все, наслаждалась музыкой, но в то же время не сводила глаз с ловких пальцев мистера Торна. Они с немыслимой скоростью двигались по струнам и до того напоминали бегающих мышек, что Серафине отчаянно хотелось броситься на них.
Едва мистер Торн закончил играть, все зааплодировали и принялись его поздравлять, особенно мистер Бендэл, который над ним смеялся.
— Вы не перестаете поражать меня, Торн. Вы стреляете, как снайпер, вы бегло говорите по-русски, а теперь еще и играете на скрипке не хуже Вивальди! Скажите честно, есть ли что-нибудь, чего вы не умеете?
— Я определенно уступаю вам в искусстве верховой езды, мистер Бендэл, — проговорил мистер Торн, откладывая в сторону скрипку. — И, должен признать, это всегда казалось мне чрезвычайно досадным.
— Вы только подумайте, — воскликнул мистер Бендэл. — В непроницаемой броне этого человека нашлась-таки щелочка! — Он с улыбкой оглянулся на миссис Вандербильт. — Так когда же мы отправимся на прогулку?
Гости смеялись над шутками, которыми перебрасывались два джентльмена, и Серафина тоже улыбнулась. Она с удовольствием наблюдала за тем, как гости беседуют, касаются друг друга и обсуждают общие интересы. С удовольствием — и легкой завистью. Это было так непохоже на ее собственный мир, полный теней и одиночества. Какая-то девушка склонила голову и с улыбкой положила ладонь на руку молодого человека. Серафина попробовала повторить ее движение.
— Ты заблудилась? — спросили у нее за спиной.
Она стремительно обернулась, чуть не зашипев от страха, но вовремя сдержалась. Перед ней стоял мальчик. Возле него сидел крупный черный доберман и, наставив острые уши, внимательно смотрел на Серафину.
На мальчике были дорогая твидовая куртка и шерстяные брюки для верховой езды, жилет на пуговицах и высокие кожаные сапоги. Вид у него был слегка болезненный, даже хрупкий, но карие глаза смотрели из-под густой шапки волнистых темно-каштановых волос ясно и проницательно. Мальчик молча разглядывал Серафину.
А ей понадобилось все ее мужество, чтобы не кинуться бежать. Она не знала, что делать. Может быть, он решил, что она бродяжка, по ошибке забредшая в дом? Или принял за служанку-замарашку, которая выметает камины и моет окна? В любом случае, она попалась. Он застукал ее там, где ей быть не полагалось.