— Кто именно? Вы?
— Не обязательно.
— Понятно. И как это должно произойти?
— Путём демократических выборов, как это принято во всех цивилизованных странах.
— В каких именно? В Монгольской империи? В Византийской империи? В Священной Римской империи? В королевствах Франции, Англии, Германии, Польши и прочая, прочая, прочая? Вы, случаем, не перепутали времена, в которых живёте?
— Хотя бы в Господине Великом Новгороде.
— Ах, вам охлократии захотелось! Власти толпы: кто громче всех орёт, за тем и правда. Ну, да. Некоторые женщины умеют громко орать. Только подумайте ещё и о том, как отреагируют на женщину-правителя те соседние государства, с которыми нам придётся контактировать в ближайшее время. И как вы, не имея даже малейшего представления о нашем хозяйстве, о технике, о военном деле сможете всем этим управлять? Ведь вы же, насколько мне известно, руководили даже не производственным, а торговым предприятием.
— Всем этим непосредственно могут заниматься доверенные лица из числа специалистов. А роль руководителя — эффективное управление ими.
— Ага. И доуправлялась до того, что влезла в долги и оказалась здесь, — хмыкнул Андрон.
— Вот и я про то же, — улыбнулся Михаил. — Вот ты, Андрей Иванович, стал бы такой руководительнице подчиняться? А ты, Константин Ильич? А ты, Сергей Николаевич? Тебя, Алексей Павлович, даже не спрашиваю… Так с кем из специалистов вы, Елена, собираетесь управлять нашим городком? У вас в кадровом резерве есть более компетентный военный, чем капитан ВДВ, кстати, уже имеющий опыт боевых действий с кочевниками? Успешный руководитель предприятия с опытом использования металлообрабатывающего оборудования? Руководитель строительной организации с профильным образованием? Или только свора подобных вам горластых торговок, прогоревших в прошлой жизни?
— Надоело! — фыркнул Минкин, заметивший, что бузотёрка не собирается сдаваться. — Демократия, то есть, власть демократов, осталась в двадцатом веке. Здесь, в тринадцатом веке, у нас будет только военная диктатура. Хунта, если вам, Елена, больше нравится это слово. Нам тут нужен не бардак, который вы в России развели, а очень крепкое единство. Так что, если я узнаю, что вы не угомонились, то любая или любой в тот же день вылетит, в чём есть, за стены крепости. И агитируйте там, кого захотите: хоть волков, хоть половецких или монгольских воинов, которым, говорят, очень уж нравятся женщины славянской внешности. Только не надейтесь, что станете при этом какой-нибудь даже очередной женой такого воина: для этого они предпочитают молоденьких.
28
«Удар по свободе слова», нанесённый Андроном, оказался сокрушительным. В мгновение ока Устенко превратилась из «знамени борьбы за демократию» в изгоя. От неё просто начали шарахаться, едва она открывала рот, чтобы что-либо сказать «не по делу». «Мамочек», приведённых в «штаб», чтобы они стали свидетельницами «психологической победы над узурпировавшими власть» (а в случае чего — ещё и «жертвами произвола»), весьма впечатлила угроза быть изгнанными (что же тогда с детьми будет?). А следом за ними — и всех остальных, поддавшихся демагогии бузотёрши.
Зная методы «работы» братков, сделали и серьёзное внушение Крафту.
— Не трогайте её. Мы её уже обезвредили и предупредили, но если она хоть как-то пострадает, или её начнут щемить не по делу, бабы опять взбесятся. Уже чисто из солидарности. Просто забейте, как на пятилетнего ребёнка, которого мама с папой плохо воспитали: не будешь же ты устраивать разборки с ним за то, что он в тебя снежком кинул или как-нибудь обозвал?
Впрочем, забот хватало и без придушенно на корню «бабьего бунта». Посчитали, что тех трёх грузовиков угля, сваленных кучей перед котельной, хватит лишь до середины зимы. А потом? А потом придётся переходить на дрова. Благо, на длинном холме, тянущемся по правому берегу Дона, деревьев достаточно. Да и штабеля брёвен и жердей, а также сваленных в кучи кустов, спиленных в пойме Девицы, предназначенной под затопление, к счастью, не сожгли, как предлагали некоторые. И теперь этот «мусор» постепенно разбирали, «приводили к стандартным размерам» и вывозили в крепость, «разбавляя» ставший ценным стратегическим сырьём уголёк. И не на грузовиках вывозили, чтобы не тратить драгоценную солярку, а конскими волокушами.
Под топливо для кузницы тоже планировали использовать каменный уголь, но теперь пришлось ломать голову над его заменой. Простейшее и единственно верное решение в создавшейся ситуации — пережигать на уголь древесину. Благо, Минкин со компанией, собиравшиеся «слинять» в петровские времена, где организовать железоделательное производство, озаботились и изучением технологий получения древесного угля. Так что «печку», пережигающую древесину в уголь, соорудили достаточно быстро, предусмотрев даже использование для её подогрева пиролизных газов. Не без проб и ошибок, но отработали технологию, позволяющую за два дня (полтора — на остывание печи и её содержимого) получать порядка пятидесяти килограммов довольно качественного уголька.