Впрочем, Полкан, видевший БМД не только снаружи, но и изнутри, уже успел воеводу успокоить. Так что поднятые по тревоге ворота опустили. Да вот только въезжать внутрь механик-водитель, не рискнул.
— Не уверен, что не рухнет этот мост под тяжестью машины.
Пожалуй, весь гарнизон вылез на стены крепостцы, занимающей площадь, кажется, даже меньше гектара. Не только на «зверя коркодила» поглазеть, но и на странных соседей, вЕсти о боевой доблести которых сюда давно уже дошли. Вот только былинными богатырями ни Нестеров, ни оба пулемётчика, сменившие амплуа на миссию «почётного караула», не выглядели. Даже драгунская шашка только у главы делегации. У двоих других — даже их нет, только ножи в ножнах да какие-то замысловатые железки, совершенно непригодные для привычного пограничникам боя, на ремне на груди висят. Даже для булавы коротки и… сложно устроены. Четвёртый, тот, что старше всех по возрасту, вообще не воин, у него даже ножа нет. Зато на носу какие-то стекляшки блестят, глаза прикрывают.
То, что без доспехов — можно понять: не на рать ехали, а по-соседски в гости. Но одеты — совсем уж не по-людски. Сапожки коротенькие, шнурками перевитые. Портки поверх сапожек — даже коротким кафтаном почти не прикрыты. На головах — не шеломы воинские, не шапки высокие меховые, а что-то с полочкой над глазами, несуразно маленькое, едва прикрывающее половину коротко стриженных волос. Никакой важности. Разве что, сукно на одеждах тонкое и крашеное. Видно, заморское.
По поводу зверя, во чреве которого те приехали, сразу споры начались — дьявольское то отродие или тварь божья. Видом — ларь ларём, только большой, а бегает. И быстро бегает, хоть и без ног. Рычит, фырчит, лязгает. Но на том ларе крест начертан и слова написаны: «За Русь святую». Сошлись только в том, что ни к чему такое чудовище внутрь крепости пускать. Пусть баб во тяжести да детишек, которые напугаться такого чудища могут, в ней нет, но пусть оно лучше там, за стеной постоит.
Кто-то ещё судачил, стоя на стене, а несколько человек послали носить небольшие деревянные короба, кои тоже из чрева чудища вынули. Небольшие-то небольшие, да зело тяжёлые. Только не серебром или златом наполненные, а, как оказалось, добрым воинским железом — наконечниками стрел да копей, пластинками для доспехов. Калёные наконечники. Не только узкие, бронебойные, но и широкие «срезни» и шипастые «вереги». А вторую саблю, что старший из гостей в руке нёс, воеводе в дар преподнесли.
Посудачили, посудачили, да расходиться начали. Дел ведь обыденных да забот по службе никто не отменял. Кому-то в дозор собираться, кому-то после дозора передохнуть требуется, кому-то в степь вглядываться, не поднимается ли где-нибудь сигнальный дым, извещающий о подходе неприятеля, кому-то припасы на сторожевые вышки везти.
Фрагмент 20
39
— От нас, с Дону, выдачи нет, — отрезал Беспалых.
— Холоп то княжий.
— Хоть чей. У нас вольная слобода, и кого мы приняли, тот тоже вольным стал.
— Добром не отдашь, силой возьму! — разозлился парень, доставая из ножен меч.
— Кметь ты или тать? Тут тебе не князя Донковского земля, а князя Курского. На его людей меч собрался поднять?
— Прочь с дороги, смерд!
От выстрела «Глока» лошадь шарахнулась в сторону, и дружинник удержался в седле лишь благодаря молодой реакции да силе.
— А за то, что вольного человека смердом назвал, ты ответишь. Убивать тебя я не стану, а на кулачках готов силой померяться, чтобы ты мог вернуться к своему господину и передать мои слова про то, что от нас выдачи нет.
— Много чести тебе будет.
— Тогда уезжай и не забудь князю рассказать, как ты испугался даже не сабли, а кулака крепкого. С девками только и смел.
Спутники приехавшего возвращать семью Ивана прежнему хозяину, хорошо знающие про то, как он добивался Авдотьи, принялись ухмыляться, что взбесило Артемия ещё сильнее. Их двое, за спиной у этого наглеца с грохочущей железкой в руке тоже двое. Без мечей, без копей, за какие-то замысловатые раскорячины, висящие на груди на ремне, держатся. И не боятся вооружённого. Будто не справные воины на конях перед ними, а тьфу, юнцы-подлетки с ивовыми прутиками. Вот только Прошка-гость много про этих чуднЫх рассказывал. Мол, половецкого Каир-хана побили да прогнали малыми силами, татар, которых половцы, как огня боятся, гоняют в хвост и в гриву. Тем самым громом, что так Вороного напугал, и разят.
— Так ты, значит, девка?
— А ты слезь с коня, и узнаем.
Сергей от себя даже не ожидал, что сможет так легко объясняться с «аборигеном» на языке, которого, как он считал, не знает. То ли привыкать начал, то ли экстремальная ситуация повлияла, и он вдруг заговорил.