50
Кризис назрел примерно через полчаса. Как раз к этому времени темник оттянул назад войска, безуспешно пытавшиеся обстреливать БМД из луков.
— Кажется, какого-то большого начальника в лес вывозят, — доложил боец, поглядывающий в бинокль за происходящим в крепости и северо-западнее её. — Ну, судя по доспехам и флажку. Ну, как его? Бунчуку вроде.
— Мёртвого, что ли?
— Да нет, кажется, в седле держится, но его с двух сторон поддерживают.
А следом за этим ещё громче заорали, завизжали татары, и незадействованные в схватке отряды подались вперёд, в сторону цепи русских войск, строй которых из-за крепостного частокола не было видно.
Капитан развернул башню, чтобы глянуть на происходящее в оптику прицела. Похоже, действительно всё. Вон, даже со сторожевых вышек люди спускаются вниз, а по полям от въездных ворот в крепость Воронеж и из палаточного лагеря, спешат пешие, конные, забравшиеся в сани… Бегут на северо-запад, по той самой дороге, по которой несколько недель назад сюда приезжали посланцы Серой крепости, а на днях пришло рязанское войско. Почти все, кроме примерно десятка или дюжины всадников, скачущих на запад. Да это же, кажется, сотник Ефрем? Вот уже из-за стены показались пешие с конными, бегущие просто к лесу, а не на дорогу.
— Вот и всё! Поехали, Миша. На юг до предела. Переправимся через Воронеж там же, где утром переправлялись.
Уже у переправы заметили столб чёрного дыма, поднимающегося за спиной. Похоже, это горела крепость Воронеж, и в этом варианте истории ставшая первым русским городком, сожжённым войсками Батыя. Радовало лишь то, что это поражение рязанского войска досталось врагам намного большими потерями, чем могло бы быть. Некритичными, но, как говорят, курочка по зёрнышку клюёт.
За несколько часов, пока отсутствовали, печь в землянке остыла, так что пришлось её растапливать, пока температура в помещении не успела упасть до минусовой. А пока то да сё, ходили вокруг БМД, поражаясь её внешним видом: Беспалых и его товарищи хорошо помнили, как она выглядела после Калки. Но то было сущей ерундой в сравнении с сегодняшним видом. Как говорится место живого нет от отметин стрел.
— Хорошо, что фары не забыли снять, — покачал головой механик-водитель. — А кровищу с кишками на гусеницах снегом чуток стёрло.
— Сергей Николаевич, а чего мы не сразу домой?
— Тебе, Толян, лишь бы к бабе под бок, — заржал кто-то из экипажа.
— Видел, что часть людей уходила не на север, а на запад? — не стал присоединяться к подначкам капитан. — Татары ведь наверняка погоню за беглецами пустят. А те, кто на запад пошёл, скорее всего, к нам двинулись. Так что надо будет попробовать хотя бы их прикрыть. А это, как ты понимаешь, уже не сегодня, а завтра утром: ни у людей сил не будет ночью через чащобу ломиться, ни у степняков желания соваться в лес среди ночи.
Тем не менее, караул с ночным прицелом от СВД организовали: бережёного бог бережёт, а небережёного татарские аскеры стерегут.
Впрочем, первыми гостями стали не степняки, а пограничники Ефрема, приметившие столб дыма, поднимающийся из трубы землянки. Вышедшие к лагерю уже в сумерках.
— Ну, здравствуй, сотник, — приветствовал Сергей знакомого. — Всё-таки поверил моим словам про то, что не устоять Воронежу, и нужно хоть сколько-нибудь людей сберечь.
— Сложно было не поверить, глядя, сколько татаровей по наши души пришли.
— Рад, что ты жив остался! — обнял капитан сотника. — Будет кого боярину Евпатию в дружину набирать.
— Тому, про которого я Великому князю Юрию Ингваревичу писал?
— Тому самому. И если ещё раз поверишь моим словам, то скажу: богатырю, который жестоко татарам отомстит за гибель Земли Рязанской. Теперь — вместе с тобой и твоими людьми. Он, как и ты, не хотел мне верить, что татары побьют рязанское войско. Но теперь, когда весть об этом дойдёт до Чернигова, поедет в Рязань не напрямую, а через Серую крепость. Там в его дружину и вступишь. А к тому времени и раны твои подлечим, — кивнул капитан на свежие повязки, видимо, на «отметинах», оставленных вражьими стрелами.
Первым делом накормили горячим варевом воинов, часть которых, как и сотник, оказалась ранена. И лишь потом и себе еду сварганили из остатков продуктов. А уж в какой тесноте спать пришлось, и вспоминать не хочется. Единственное — Ефрем ворчал на то, что Сергей «не доверяет» его людям, назначая в ночной дозор лишь своих.
— Ох, не зря Полкан про тебя говорил, что ты известный ворчун!
Ворчун-то ворчун, а вестью хорошей обрадовал. Тот самый знатный воин, которого раненым уводили с поля боя, и оказался Великим Князем Юрием Ингваревичем. Сумеет он с гриднями оторваться от татарской погони, не сумеет, конечно, неясно. Но факт в том, что на этот раз он не пал в Воронежской битве. И есть какой-то шанс, что сможет организовать оборону если не Рязани, к которой уже идут основные силы Батыя, то хотя бы Пронска или Коломны.