На следующий день и от Полкана подъехала дюжина пограничников. Так что понемногу собирается «коловратова дружина». Есть надежда, что в пути удастся кого-нибудь из русских пленных отбить да присоединить к дружине, либо уцелевших в битве воев да кметей, прячущихся в лесах, подобрать. Левое крыло татарского войска на Донков и Пронск движется, а Донков, можно сказать, совсем рядом, можно успеть кого-то из врагов на подходе к ним нагнать. Если, конечно, этот городок ещё не разорили…
Фрагмент 27
53
— Не лезь в мои семейные дела!
Внешне Крафт невозмутим, но то, насколько ему тяжело даётся это напускное спокойствие, выдаёт глуховатый голос.
— И всё-таки ты подумай: может, стоит с ней поговорить хотя бы перед отъездом. Ты же всё-таки не на прогулку едешь, а на войну. И всякое может случиться. Про судьбу Евпатия и его дружины ты и в школе проходил, и уже здесь читал.
— Похеру.
И что Андрону после такого ответа говорить Устенко, которая приходила рыдать в его кабинет. Нашла, блин, коса на камень: ей женская гордость не позволяет первой заговорить, а он, похоже, настолько оскорблён какими-то её словами, что готов скорее погибнуть, чем быть инициатором примирения.
Минкин попытался поговорить с «главментом» после очередного сеанса «истпросвета», устроенного сразу двумя лекторами. Священником, долгое время прожившим в Саксине и чуть лучше других знающим религиозные предпочтения татаро-монголов, и историком.
В общем-то, «командный состав» Серой слободы и без того знает, что не существует такого народа как «татаро-монголы». Есть монголы, составляющие очень незначительную долю армии вторжения. Есть племена тюрко-монгольского корня, называвшие себя где-то в Южной Сибири татарами. Есть прочие тюркские народы из двух групп тюрков — огузской и кипчакской. Но ко всей этой тюркоязычной «солянке сборной» в российской и советской научных исторических школах «приклеилось» общее название. Не так уж давно трансформировавшееся «из соображений дружбы народов» из принятого на протяжении нескольких веков собирательного наименования «татары», обозначавшего тюрков-кочевников. В общем-то, немудрено, поскольку менее чем за столетие даже этнические монголы Улуса Джучи, самой западной части Монгольской империи, тюркизировались и забыли родной язык. И «родную» религию.
— Веруют они не в Господа нашего Иисуса Христа и не в Бахомета, — кое-кого удивил батюшка. — Даже погаными многобожцами их назвать нельзя. Их бог — Тенгри, «Вечное синее небо», един, а всякие духи есмь его воплощения. Духов тех несметное множество: ветра, рек, деревьев, скал, всяческих тварей божьих, коим они поклоняются, яко проявлениям того Тенгри. И мунгалы в него веруют, и прочие степные народы, коих в магометан или несторианскую ересь не обратили.
— Несториане — это тоже одна из ветвей христианства. Причём, довольно распространённая и сильная на Востоке. Вплоть до того, что сыну Батыя Сартаку приписывали приверженность этому христианскому течению. Правда, Сартак сейчас молод, и первое упоминание о нём относится к походу 1240 года.
— А Батыю тогда сколько лет? Я у Яна читал, что он на момент вторжения на Русь вообще пацан пацаном, — удивился Борода.
— Где-то двадцать восемь: точная дата его рождения неизвестно, только год. 1209-й.
— Немало среди татар и магометан. Тех, что из Хивы да Бухары с мунгалами пришли. А ещё с Волги-реки да с Шемахи.
— От волжских булгар да хивинцев с бухарцами Золотая Орда и приняла ислам в качестве государственной религии, — снова добавил Василий Васильевич. — Но только в конце 13 века.
— Стяга общего у татар нет. Есть бунчуки с хвостами, вроде конских. Чем больше тех хвостов, тем знатнее татарин.
— У Чингизидов — девятихвостые бунчуки. И личные тамги с производной от тамги самого Чингиза — трезубца.
— Как у Рюрика? — удивился Фофан.
— Ошибаетесь, Владимир. У Рюрика был двузубец. И только позже, с Владимира Святославича, былинного «Красно Солнышко», пошли трезубцы. И очень даже неспроста поменялись эти «гербы».
— В каком смысле «неспроста»?
— Понимаете, все эти личные знаки, по-степняцки именуемые «тамга», употребляются как этакий стилизованный личный герб. Хотя, чего это я говорю «этакий»? Тамга и есть герб. Только предельно лаконичный. Причём, есть родовые «гербы», есть личные. А на целый ряд таких «гербов» можно претендовать только при определённых условиях. Например, тот же трезубец и производные от него кто попало себе присвоить не может. Только по праву происхождения, по праву принадлежности к определённому правящему роду и тому, как человеку досталась власть.