— Алеред не станет вмешиваться, — мистер Лендер оживился, впервые за долгое время поднимая туманные глаза на Магнуса. По всей вероятности, старик, как и Эрик почувствовал, что вот-вот уснёт — часовня гипнотизировала всех без исключений и делала она это без какого-либо колдовства. — Мой старый приятель предпочитает плыть по течению, нежели идти против, — мистер Лендер непонятно улыбнулся.
— Долго сидеть в замке не сможет даже он, — Магнус усмехнулся.
— А братья Ферокс и Линус тоже древние маги? — Эрик вспомнил чёрных хлыст Ферокса и боль, последующую за ним. Болезненное воспоминание на удивление взбодрило его, но ненадолго — вскоре Эрик снова почувствовал жуткое желание лечь на диван и закрыться от окружающих одеялом.
— Теперь только Ферокс. Как мне известно, Линус погиб в библиотеке, — поправил доктор Магнус.
— Таки погиб, — протянул Питер, не скрывая радостной улыбки. В последнем сражении Линус едва его не убил, когда Пит полез на старшего брата с камнем в качестве оружия.
— Т-с-с, — шикнула на парня Эбигейл.
Магнус достал из кармана курительную трубку и заправил её душистым табаком. Руки врача дрожали, но в остальном мужчина выглядел спокойным.
— Милый доктор Магнус, позволь мне напомнить тебе. Мы до сих пор в часовне, в святыне, где лучше не курить, — нравоучительно и несколько занудливо заметил мистер Лендер.
— Эта часовня — алтарь жертвоприношений моего брата. Это место больше не несёт в себе никакого святого предназначения. Здесь пролилось крови больше, чем совершалось добра за все времена существования алтаря.
— Но здесь дети, — не переставал ворчать старик.
— Вернее только один, — хмыкнула Эбигейл.
— Курите, ничего страшного, — добродушно отозвался Питер.
— Я имела в виду Эрика.
— Расскажите ещё что-нибудь про древнюю магию, — любезно попросил Питер, прерывая тихое брюзжание мистера Лендера и надвигающуюся грозу в виде ссоры между Эриком и Эбигейл.
— Я всё-таки попросил бы, — не унимался мистер Лендер, — курить — здоровью вредить!
Магнус похлопал по плечу рассерженного старца и кивнул Питеру в знак того, что готов продолжить беседу. В руке у мужчины, уже с подожженным табаком, красовалась длинная деревянная трубка в форме дракона. Выпустив пару колец в потолок, доктор Магнус наконец полностью расслабился — лёгкую дрожь в руках, как ветром сдуло. Табак, которым была заправлена трубка, источал сладкий аромат ванили и корицы, смешанными с крепким запахом пряной вишни. Эрик посмотрел на старика — вид у того был озадаченным, а через секунду рассерженным. Мистер Лендер ворчливо отошёл в сторону от занавеса дыма и проворно расположился на подоконнике. Через серебристую лохматую бороду было отчётливо видно, как тонкие сморщенные губы что-то непрестанно бормочут.
«Надеюсь он не насылает на доктора Магнуса проклятье?» — мрачно подумал Эрик. Сам он хоть и хотел послушать про магию (ему было интересно абсолютно всё, что так или иначе её касалось), с которой ему в полнее вероятно придётся столкнуться уже завтра, но при всём желании, Эрик не был готов к долгим разговорам — глаза вероломно закрывались, а неконтролируемые зевки вгоняли его в смущение (Эбигейл уже несколько раз ловила с поличным).
— Много хороших колдунов и ведьм, которым и в голову не приходила мысль об убийстве себе подобных или о любом другом насилии, сами себя уничтожили. — Магнус задумчиво посмотрел в прожженный потолок, его внезапный тихий голос вонзился Эрику в уши и неприятным звоном разлетелся по всей голове.
— Они и знать не знали, чем питается их магия, — доктор горестно усмехнулся, — без крови магия начала высасывать всё, что только можно — мыслительные способности, благоразумие и саму жизнь. Через какое-то время эти люди начали сходить с ума. Их высокая моральная планка не давала причинять боль другим. Поэтому магия прожигала в их душах огромные дыры, уничтожала их изнутри, она питалась силой своего хозяина, и, в конце концов, когда те становились непригодными, заставляла несчастных сводить счёты с жизнью, — Эрик переглянулся с Питером. О такой стороне медали магии мальчики и думать не думали, а Магнус, выпуская вытянутые ободки сизых колечек, продолжил: — Но Мандериус, будучи ещё пятилетним ребёнком, был среди первых, кто сообразил, чем насыщается магия. Каждый день я мог заставать его в бездушном обращении с животными. Иногда он просто избивал их до полусмерти, бил до тех пор, пока на тельцах не появятся алые пузырьки крови, оставляя искалеченных зверей на произвол судьбы в нашем дворе, а иной раз его удары становились смертельными — впоследствии, как выяснилось, виной всему была растущая не по дням, а по часам магия.
— А как ваши родители отреагировали? — Спросил Питер, — разве они не видели, что твориться под их носом?
— Разумеется, видели, — раздражённо ответил Магнус, явно недовольный тем, что его перебили, — и даже я, в чуть более осознанном возрасте, пытался остановить своего кровожадного брата. Да-а-а, — растягивая слова, словно погружаясь на дно своих воспоминаний, глухо проговорил доктор, — вот она злая шутка природы — кровь бедных животных, которая оставалась на моих руках, была ежедневным питанием для моей магии. А что касается родителей, то они прекрасно видели, кем становится их старший сын, но, к всеобщему сожалению, ничего не могли с этим поделать. Отец часто использовал грубую силу (может и зря)– он запирал Мандериуса в комнате, оставлял без ужина и даже применял магию. А Мандериус, как правило, в это время отдавался во власть своей ненасытной магии. Моя мать всегда использовала другой, более мягкий способ — целый день она проводила «воспитательную» беседу, рассказывая про мораль, добро и зло, жизнь и смерть. Она молила своего первенца о благоразумии и чести, просила, чтобы тот прекратил причинять боль кошкам и собакам, — Магнус замолчал, всматриваясь в полную темноту за окном. Когда он снова начал говорить, голос доктора дрожал, — временами я замечал, как безумие в глазах моего брата исчезает — любовь к матери вытесняла жажду. В такие времена я был на небесах — мой брат был человеком, добрым и заботливым старшим сыном, и что самое главное — он не убивал. Но, увы, это продолжалось недолго. Вся доброта, беседы перед сном были фальшивкой, натянутым намордником на хищную пасть. В один прекрасный вечер, Мандериус выполнил просьбу матери не трогать животных и продемонстрировал весь свой спектр умений. Во время сильной ссоры с нашим отцом, Мандериус, впервые применил свою силу не на собаке. Вкусив кровь человека, магия навсегда вытеснила человечность моего брата, и он стал тем, кем вы его сейчас видите. Я пришёл слишком поздно, чтобы спасти отца. Тем же вечером мой брат навсегда покинул отчий дом. Мать умерла через несколько лет.
— Ничего себе, — Питер грустно вздохнул, — сожалею.
— С тех пор прошло много времени — вода утекла и нечего ворошить прошлое, хотя такое, увы, не забывается. Я верю, что когда-нибудь свершится правосудие.
После небольшой паузы, Магнус продолжил:
— Магия Мандериуса вскормлена на крови несчастных людей, а моя выращена на помощи этим жертвам. Вот он, баланс, поддерживающий нашу магию — либо ты убиваешь, либо помогаешь. Мандериус мог бы сказать, что я выбрал путь слабых, пусть так. Всю свою жизнь я либо снимаю древние чары с пострадавших от рук моего брата, либо хороню их. Вместе с тем, как ни крути, я тоже выполняю некий ритуал, когда убираю магию с людей: их кровь проникает в меня, хоть и в малых порциях, но это происходит. Не убивая, я всё равно участвую в жертвоприношении Мандериуса. Таким образом, наши силы различаются между собой немногим. — Магнус задержал дыхание и, выдохнув, с лёгкой несдержанностью в приятном голосе произнёс: — Я смогу разрушить все царящие в замке чары.