— Не стоит мне так часто останавливать время, но сейчас — это крайний случай, — громко произнёс Клеменс, заставляя обратить на себя внимание, — что ты стоишь, как вкопанный?
— Он уничтожил Иквэл, — еле дыша, произнёс Эрик. Ему стало плохо, как никогда. Казалось, вместе с Иквэл, Анорамонд убил в нём всякую надежду, упование в светлый конец.
— Уходим, — Клеменс небрежно схватил Эрика за плечо и телепортировал в тот момент, когда Адам, стряхнув с себя оковы времени, дрогнул и бесповоротно развеял чары мужчины в чёрном пальто. Мерзкое существо с щупальцами выпрыгнуло из тьмы, хватая мальчика за ногу. Эрик не без задней мысли хорошенечко пнул монстра, и тот, глухо визжа отцепился, исчезая средь чёрной травы.
В зале, куда Клеменс перенес Эрика, были все: мистер Лендер, облачённый в чёрные одеяния, Ребекка, Сэт и насмерть перепуганный Питер. Мистер Стефэнас негромко переговаривался с Моркантом, и было видно, что он крайне чем-то не доволен. Аонгус взвыл при виде Эрика и, горячо обняв мальчика (при этом Эрик почувствовал, как у него затрещали рёбра и захрустели остальные кости), стал его допрашивать.
— Оставь его в покое, — сухо приказал Клеменс и, обратившись к Эрику, прибавил, — иди наверх. Тебе нужен отдых.
На этот раз Эрик решил не возражать и охотно послушался мужчину в чёрном пальто. Опустошенный и грязный до кончиков ушей, он поплёлся к себе в спальню. Проходя мимо мистера Стефэнаса и Морканта, Эрик расслышал несколько слов, которые его отнюдь не обрадовали.
— Не знаю, сколько ещё печати продержатся, — мистер Стефэнас пожал плечами, — может сутки, может двое.
— Значит, мы будем готовы к бою. Адам непременно придёт за своим телом.
«Моя душа может подвергнуться серьёзным испытаниям, — сокрушенно подумал Эрик, проходя в свою прохладную спальню, — или как Иквэл, будет просто-напросто уничтожена. Ведь могущество Адама не ведает границ, а всё, что ему остаётся до полной власти, это обойти чары Клеменса».
— Эрик! — Питер, перекошенный от ужаса, схватил друга за плечо. Эрик не услышал, как тот, топая и тяжело дыша, звал его в коридоре, а потом, не дождавшись, побежал следом за ним, — всё в порядке? Что, вообще, произошло?
Эрик не знал с чего начинать. Всё, что ему сейчас хотелось — провалится сквозь землю и навсегда пропасть с Серой Площади. Мальчик понятия не имел, как теперь жить. Иквэл — уничтожена, Адам настолько могуществен, что способен даже на воскрешение, при том он даже не был в собственном теле. А Мандериус, казалось бы, убитый навсегда, был по-прежнему жив и здоров.
Не говоря ни слова, Эрик рухнул на кровать и неуклюже опрокинулся на живот, зарываясь лицом в недра подушки. Ему было страшно. Но по большей части страшно не за себя, а за друзей.
— Э-э-э, — было слышно, как Питер громко потопал к двери, — ты спи, набирайся сил, а завтра всё расскажешь.
Дверь со скрипом закрылась, и Эрик перевернулся на спину. Завтра — может не наступить, но зачем всё нагнетать? Вдруг, Клеменс заменит уничтоженную Иквэл? Нет. Вряд ли. Каким бы всесильным существом не был Клеменс — Адам ему не под силу: в прошлом Анорамонда победила лишь Иквэл, а не мужчина в чёрном пальто. Или Клеменс всё же вмешается? Как он там говорил — может пострадать половина Серой Площади? Сейчас Эрику было не жаль и целой Серой Площади. Он стеклянным взглядом упёрся в потолок. Если продолжить так думать, то всё становилось не таким уж и страшным. И что ему, собственно, остаётся ещё делать, кроме как обманывать себя и остальных, упоенно разглагольствуя о том, что всё хорошо? Тьма за широким окном недружелюбно постукивала, а сердце мальчика сжималось.
«Не всё так плохо» — твердо подумал Эрик, проваливаясь в серебреную паутинку сна-паука, — «хуже уже точно не будет».
========== Пир во время чумы ==========
Глава 16
«Пир во время чумы»
Вихрь, охваченный серебристым, почти белым огнём стремительно приближался, снося всё на своём пути: сгнившие деревья, одноэтажные домики, мелкие пристройки и увядшие кустарники. Эрик пошатнулся. Мальчик будто врос в сухую, неживую землю. Но не из-за страха, а из-за любопытства. Наконец, вихрь замедлился, остановился, и разлетевшись во все стороны, как от небольшого взрыва, оголил высокую размазанную фигуру, облачённую в чёрные одеяния. Фигура сделала шаг вперед, и Эрик увидел омерзительное отёкшее лицо, пронизанное выступающими синими венами. Эрик вздрогнул — Адам смотрел на него своими белыми глазами с птичьими зрачками. Анорамонд был в своём родном теле. Он улыбался, и слегка прищурившись, не спускал с Эрика своих кошмарных глаз. Минуту они стояли молча, не произнося ни слова. В небе сверкнула звезда.
— Уходи, — прошептал Анорамонд на языке Серой Площади — на мор-аксе. Эрик прекрасно понял этот язык, — уходи, — повторил Адам, медленно поднимая тонкую уродливую руку, — уходи, — донеслось до Эрика, словно старую пластину заело.
Эрик покачал головой. Из руки Адама вырвалось серебреное пламя и пронзило мальчика в живот. Покачнувшись, Эрик упал, проваливаясь в липкую паутину. Он не чувствовал ни боли, ни страха. Неторопливо, паутина покрыла его всего. Что он делает? Почему не сопротивляется? Эрик зажмурился, и тонкие нити порвались. Тотчас мальчика окутал зелёный огонь. Адам стоял рядом и повторял одно и то же слово — уходи. Эрик снова покачал головой. Вскинув ещё раз руку, Анорамонд пронзительно, не присуще нормальному человеку завопил. Этот звук, чуть не оглушил Эрика, но мальчик продолжал стоять, заткнув уши руками и перегораживая древнему монстру дорогу. Тишина. Эрик разжал уши и не увидев никого с облегчением вздохнул.
— Уходи! — да, что ты будешь делать?! Это уже ни в какие ворота не лезет.
Он почувствовал огненные силки, сжимающие его руки и ноги. Упав на землю, Эрик вскрикнул от боли. Руку обуял огонь. Подняв её, Эрик с ужасом увидел, как на ней сквозь кровь и непонятную слизь, появляются изгибистые символы.
«Уходи» — прочитал Эрик, закрывая глаза. Боль сделалась невыносимой, и мальчик провалился во тьму.
***
Резко вскочив, Эрик стёр проступающий ледяной пот. Первым делом, он посмотрел на свою руку. Чисто. Никаких намёков на глубокие царапины, сложившихся в надоевшее слово «уходи». Ну и сон! Но, несмотря на жуткую усталость, даже после сна, тошнотворное самочувствие, пасмурное утро для Эрика началось с приятного сюрприза: Питер, под чутким наставлением дворецкого Элазара, принёс широкий серебряный поднос, на котором красовался завтрак — тарелка с взбитой яичницей и обжаренными рёбрышками барбекю, поодаль от которой стояла большая кружка горячего чёрного кофе и несколько маленьких бутербродов с рыбой и копченым мясом.
— Я подумал, что ты снова проспишь завтрак, и решил проявить в кой-то веки заботу, — смущенно проговорил Питер, усаживаясь в кресло, — к тому же, вчера у тебя был просто кошмарный вечер.
— И не говори, — Эрик с благодарностью посмотрел на друга, — но на Серой Площади такие вечера стали неотъемлемой частью моей жизни, — горько выдавил из себя Эрик.
Что правда, то правда — он уже позабыл, что такое «спокойствие» и «уединение».
— Ну, рассказывай, — нетерпеливо заёрзал Питер, — Моркант ходит сам не свой и постоянно ругает себя за что-то.
— Ван оказалась слугой Мандериуса, — Эрик сделал несколько маленьких, но обжигающих язык и горло глотков из своей кружки, — не это самое страшное. Мистер Стефэнас прошлым вечером покончил с Мандериусом. Во всяком случае, он так думал.
Зажмурившись, Эрик отогнал от себя дурное воспоминание о серебристых нитях магии Адама и страшных бездонных глазах Анорамонда.
— Как это? — Питер украдкой поглядывал на ароматный бекон и взглядом поедал маленький бутерброд с красной рыбой, — я, кстати, всегда знал, что наш мистер Стефэнас круче Мандериуса.
— Хочешь? — Эрик кивнул на сокровенный бутерброд, — Стефэнас, может, и сильнее. Но Адаму зачем-то понадобился Мандериус. Скорее всего, это как-то связано с телом Анорамонда.