Питер поперхнулся и, отстранившись от обглоданного со всех сторон куска булки, как будто тот превратился в безобразного Анорамонда, вытаращил на Эрика огромные, как два сияющих блюдца, глаза.
— Адам оживил Мандериуса? — догадался он не с первой попытки.
— Увы, — Эрик аккуратно дотронулся позолоченной вилкой до рёбрышек, но не стал их есть. Мысли об Анорамонде не только портили настроение, но и замечательно калечили аппетит. Поковырявшись в яичнице, он отставил от себя тарелку, — Адам сделал две невозможные вещи: воскресил Мандериуса и уничтожил Иквэл.
— Но это невозможно, — простонал Питер.
Эрик промолчал. Яркое сияние в его воспоминаниях снова разорвало на сотню пылинок, а безобразное лицо Адама насмешливо проплыло сквозь серебряную сферу.
Решив занять себя более позитивными мыслями, Эрик махнул рукой и спросил:
— А как Эбигейл?
— Она у себя в спальне. Оказывается, мистер Стефэнас не только прекрасный воин, но и отличный целитель. Скоро наша Эби встанет на ноги, ей нужно время, чтобы окрепнуть. Глядишь, к свадьбе она окончательно поправится.
— Прости, что? — не сразу понял Эрик, — какая ещё свадьба? — переспросил он на случай, если ему послышалось.
— Моркант женится завтра в полдень, — отчеканил довольный Питер.
Первое, что пришло на ум Эрику, вряд ли понравится Питеру. Он очень хотел спросить: «а в порядке ли их умы?», второе, менее обидное, так же осталось при нём: «они точно трезвые?» — хотел было осведомиться Эрик, но вместо этого, сдержанно сказал:
— Хорошая идея, во время войны вступать в брак.
— Я тоже удивился, — пробасил Питер, — но мистер Стефэнас уверил, что пока мы на его территории, и пока рядом Клеменс — ни один Анорамонд не просочится внутрь его крепости. А любовь, как он сказал, — Питер покашлял в кулак и попытался предельно чётко изобразить суровый голос Алереда Стефэнаса, — это самое прекрасное, что случается с человеком.
— Но свадьба, — Эрик выдохнул, — они не могут подождать?
— Они и так достаточно долго ждали, — Питер загнул несколько пальцев, явно прикидывая в уме точную цифру, — лет сто, наверное.
«Свадьба. О чём только думает Моркант?» — Эрик уныло погрузился в поедание остывшей яичницы.
— Всё будет хорошо, — заверил друга Питер, — Клеменс этим утром наложил несколько своих печатей, а они уж точно не пропустят в дом зло.
Как объяснял мистер Стефэнас на своих уроках — печать — это магическая защита и у каждого мага она индивидуальна. Кто-то вкладывает в печать только магию, а кто-то, такие как мистер Стефэнас — ещё и кровь. Кровь служит катализатором для магии, поэтому, прорвать подобную печать будет крайне сложно. Эрик так и не научился искусству магии, но он отчетливо представлял, какой будет печать Клеменса. Ни Мандериусу, ни мистеру Стефэнасу разорвать подобную магию будет не под силу. А вот на счёт Анорамонда, Эрик не сомневался.
После завтрака ребята отправились на задний двор, в сад мистера Стефэнаса, отдохнуть на свежем воздухе. Сэт остался в доме и не зря — обступающий пейзаж лишь вдохновил горемычных друзей вернуться назад, в особняк: как и вся живность, цветы и прекрасные высокие деревья Жаконды завяли и прогнили, покрывшись тонким слоем синего льда, а некогда рыхлая почва под ногами друзей сделалась твёрдой и безжизненной, как камень.
— Мне нравится этот кустарник, — Питер показал пальцем на куст круглой формы, ветви которого теперь оттопыривались в разные стороны, — он как будто нам машет своими кривыми ветками.
— А мне, вон, рядом лежащий дохлый ворон. Он как будто спит, — кисло проговорил Эрик. Настроение с каждой секундой ухудшалось.
— А это, что там в углу? Часом не лисица? — Прищурившись, спросил Питер.
Но Эрику не хотелось разглядывать подозрительный неподвижный пушистый субъект в дальнем конце сада, поэтому он уставился на чёрный свод неба.
— Интересно, — Питер стал расхаживать вдоль красивых белых с золотыми цепями качелей, прикреплённых между двумя сухими деревьями, не решаясь сесть, он ходил то по боку от них, то, протаптывая чёткую дорожку, по кругу, — как часто Элазар здесь убирается?
— Прекрати, — Эрик быстро понял, к чему клонит его друг, и раздражённо произнёс: — думаешь, до пущего счастья нам не хватает разговоров про мёртвые тушки животных?
— Мне просто любопытно, уберётся ли он до свадьбы, и всё, — Питер пробурчал ещё что-то себе под нос и наконец, преодолев внутренние сомнения и неразрешенные терзания, с удовольствием повалился на качели.
Эрик же сел под старый дуб. Достав из одолженной невесть кем кожаной коричнево-бежевой сумки с золотыми клёпками-черепками (возможно, она когда-то принадлежала старшему сыну мистера Стефэнаса), книгу о Мор-аксе, он с упоением принялся изучать древний язык. В своём сне он понял, что ему говорил Анорамонд, только потому, что прочёл несколько глав из этой книги и выучил пару фраз древнего языка Серой Площади.
Питер стал раскачивать качели, и в очередной раз, подлетев к другу, громко спросил:
— Что читаешь?
— Это учебник, — Эрик показал Питеру обложку, — Мор-акс, язык древних магов и Анорамондов. Думаю, он мне пригодится.
— Мистер Стефэнас говорил, что это сложный язык?
— Я сам заметил, — пробормотал Эрик, — здесь больше одной тысячи букв, и каждая из них имеет по несколько звучаний — в определенной ситуации по-разному.
— Мне и за миллион лет не выучить этот кошмар, — сделал вывод Питер, — подумать только: тысяча! Тысяча букв!
— Если быть точным, то одна тысяча девяносто семь, а звуков и того больше, — пробормотал Эрик.
— Тогда выучи только приветствие, — Питер воодушевлённо взмахнул руками и посмотрел в сторону мёртвой птицы, — только представь удивлённое лицо Адама, когда ты ему скажешь на его родном языке: «Привет, как дела, чувак? Что нового?» Или это много?
Эрик выдавил из себя подобие улыбки и покачал головой. Шутки, касающиеся Анорамонда, его пока не забавляли, а только угнетали. Уж слишком часто он о нём вспоминает. Сегодня ему приснился ужасный сон, а несколько дней назад, так и вовсе — странный. В том сне Эрик поверг Адама (каким способом, увы, мальчику так и не удалось вспомнить), но Адам вернулся с армией мерзких жуков. Жуки проникали в комнату Эрика со всех щелей и заполняли пространство с бешеной скоростью. Юноше так и не посчастливилось спастись в этом сне — насекомые просочились в его уши и ноздри, перекрывая доступ к кислороду. Последнее, что прекрасно помнил Эрик на момент пробуждения, это то, с каким диким воплем он орал, призывая Клеменса. Но мужчина в чёрном пальто так и не объявился. Проснувшись в холодном поту с ощущением заложенности в ушах, сам Эрик попытался объяснить себе, что слишком переживает по поводу Анорамонда и Клеменса. Ведь в один прекрасный день источник его спасения — Клеменс, может исчезнуть и не прийти.
— Ты чего? Ты меня слушаешь? — прервал его размышления громкий и недовольный Питер, — нам нужно будет помочь Элазару и миссис Стефэнас с готовкой. Мистер Стефэнас сказал, что на одного лишь Аонгуса уйдёт ползапаса еды, а на свадьбе будут его жена с детьми. Ну, и по мелочи — все наши сторонники. Их мало, и с одной стороны, это даже хорошо — меньше ртов кормить, а с точки зрения войны — печально.
— Свадьба завтра, так? — уточнил Эрик.
— В полдень. Но ты представляешь, сколько всего нужно наготовить? — поучительно и несколько даже восторженно заявил Питер, — закуски, горячее, холодное, десерты. Ох, я есть захотел, — погрустнел Питер.
— Честно говоря, — неожиданно для самого себя осознал Эрик, — с утра мне не понравилась затея со свадьбой, но сейчас я чувствую себя по-настоящему живым. Я давно не ощущал свободы и чувства праздника.