Теперь они ехали вдоль берега почти по краю обрыва, по узкой полосе травы шириной в десяток метров, ещё не затронутой медленно наползающей серой гадостью. Незаметно эта полоса становилась всё уже и уже.
Неожиданно, подпрыгнув на одной из кочек, передние колёса пикапа зарылись в небольшую канаву. Двигатель заглох. Сразу навалилась оглушающая тишина. Послышался сдавленный стон. Это Майк ударился грудью об руль. Келли зарыдала от боли, она едва не выбила себе зубы об панель и стукнулась головой об лобовое стекло.
- Ты как? Цела? Ничего не сломала? - спросил Майк.
Держась за грудь и морщась, он открыл дверь и вышел наружу. Присел на корточки. Осмотрел колёса и подвеску, оценил масштаб препятствия. Серьёзных повреждений не было, просто застряли. Он заметил, что на капоте появились пятна серой пыли. Келли решил пока ничего не говорить об этом. Обошел вокруг машины. Посмотрел на серую пожухлую траву, прижимающую их к обрыву.
Вернулся за руль повернул ключ зажигания. Двигатель нехотя заворчал, но с третьего раза всё-таки завёлся. Майк подключил полный привод, выкрутил руль в сторону и осторожно, стараясь не буксовать, стал раскачивать машину вперёд назад.
Келли уже перестала плакать и успокоилась. Всё это она почти не дышала, не кричала, не истерила. Она замерла, боясь своим дыханием или лёгким движением помешать машине преодолевать препятствие. Понимая, что если они не смогут проехать дальше, то обречены. Серость сзади наверняка уже полностью перекрыла путь.
Наконец, одно колесо вышло из западни, а за ним и второе. Майк немного сдал назад и медленно переехал канаву чуть в стороне, ближе к покрытой пеплом траве.
Через минуту их пикап снова трясся на ухабах и ехал вперёд.
Майк сосредоточенно вёл машину и хмурился, глядя на всё более узкую полосу чистой травы. Пепельно-серая пыль, иссушающая растения справа, всё сильнее прижимала их к краю обрыва, и ехать так становилось всё опаснее. Колёса иногда были в считанных сантиметрах от пропасти. Ещё немного и покрышки зацепят эту серость. Тогда она ещё быстрее распространится по машине. Он уже знал, что правая сторона машины покрывается серыми пятнами. Да, пикап не живое существо и от этой пыли ему ничего не будет, но по металлу, через щели, через воздуховоды она попадёт внутрь и окажется на коже. Сначала почти незаметный, лёгкий зуд на поражённых участках, превратится в нестерпимое жжение и станет распространяться по коже. За сутки от живого человека остаётся лишь высушенная серая мумия с ужасной гримасой немого крика на сморщенном лице.
Майк старался гнать от себя эти мысли. Он всё это знал и начинал подозревать, что они обречены. Но другой дороги уже нет, только вперёд. А полоса катастрофически быстро сужается. И всё же ещё есть надежда.
- Смотри, - сказало он Келли, - вон перед тем большим холмом полоса зелёной травы становится шире. Это значит, на той стороне за ним будет чисто, серость ещё не успела туда доползти! Дальше должно быть чисто. Не может же эта зараза быть бесконечной! Прорвёмся! - он весело подмигнул ей.
Через пару минут они уже мчались по зелёному склону холма. Здесь серость действительно была чуть дальше. Пикап выкатился на плоскую вершину и остановился. Майк заглушил двигатель. Снова повисла тишина.
С холма открывался хороший вид на окрестности. Это была одна из самых высоких точек здешних мест.
Они молча смотрели через растрескавшееся стекло на бескрайнюю серость, раскинувшуюся всюду, куда хватало глаз. Трава, редкие кусты и ещё более редкие деревья - всё вокруг было мёртвым, высохшим и пепельно-серым. Зелёной оставалась лишь небольшая площадка на вершине, да сужающаяся полоса вдоль обрыва за спиной.
Майк медленно открыл дверь и вышел. Он неосознанно качал головой, не желая соглашаться с навалившейся внезапно реальностью. Запустил обе руки в волосы, обходя вокруг машины и с ужасом глядя на серую бесконечность вокруг.
Келли тоже вышла. Встала рядом. Обняла его и положила голову ему на грудь. Майк обнял её и зарылся носом в её волосы.
Слов не было.
Что толку говорить, кричать, молить о спасении, надеясь на чудо? Вот она - смерть. В двух шагах от твоих ног. Серым пеплом она покрывает всё живое и не живое. Сжигает без огня, превращая цветущие поля и шумные города в серую пустыню, где лишь ветер, создавая иллюзию жизни, шевелит мёртвые ветви деревьев.
Они были молоды и отчаянно хотели жить. И сейчас они думали друг о друге, о своей короткой любви, у которой не будет продолжения. О том, что так мало успели в жизни, что она только-только началась.