Это поднимается из ниоткуда, приближаясь так близко к истине, что я чувствую, как от его слов разлетается ледяная стружка.
— Мы возвращаемся на круги своя, — говорю я дрожащим голосом, но мое самообладание разбито вдребезги, и он это знает. Он чувствует кровь. — Если вы хотите арестовать меня, то я предлагаю вам это сделать. Если нет, то я замерзла и хочу домой.
— Где ваш отец?
Я замираю.
— Что вы имеете в виду?
— Я знаю, что вы отдалились друг от друга, но были ли в последнее время какие-либо попытки установить контакт? Я спрашиваю только потому, что он был в самоволке восемь часов. Мы нашли его мобильный телефон и бумажник, выброшенные на тротуар возле его дома.
«Данте, ты ублюдок. Ты так и не дал ему шанса опровергнуть твои обвинения. Я даже не попрощалась».
Я с трудом сдерживаю слезы, готовые пролиться.
— Мы не разговаривали с сентября прошлого года.
— Я не могу себе представить, почему? — он растягивает слова. — Сантьяго не совсем подходит на роль зятя. Не для специального агента УБН. Это будет плохо смотреться на свадебных приглашениях.
Должно быть, я вздрогнула, потому что его зеленые глаза тут же пронзают меня лазерным лучом.
— Не то чтобы и правда была бы свадьба, — лукаво добавляет он. — Не тогда как он вышвырнул вас, как мусор.
— Пожалуйста, — говорю я, наклоняясь вперед и упираясь локтями в стол. — Есть ли какие-нибудь новости о моем отце… С моей мамой все в порядке? Ее тоже похитили?
— Кто сказал что-нибудь о том, что их похитили? — сейчас он так пристально наблюдает за мной. Как будто он препарирует мое лицо.
Дерьмо.
— Я просто предположила…
— Я заключу с вами сделку, Ив, — говорит он, перебивая меня хитрым взглядом. — Вы говорите мне правду, а не свою «запутанную» версию, и я поделюсь с вами всем, что мы знаем о ваших родителях.
Мое сердце замирает. Я никогда никого не ненавидела так сильно, как этого человека прямо сейчас. Я не склонный к насилию человек, но если бы могла ударить его, и это сошло бы мне с рук, непременно бы это сделала. Он убийца, прячущийся за маской респектабельности. Как и мой отец? Меня так и подмывает шантажировать его, чтобы он рассказал мне все, что ему известно, но у меня и так достаточно неприятностей.
Почему все в моей жизни сводится к одному и тому же выбору? Данте или моя семья…
Что, если каким-то чудом мои родители все еще живы? Продам ли я Данте ради шанса спасти их? С другой стороны, что, если Джозеп прав? Что, если мой отец помогал переправлять девушек в штаты? Мой желудок сжимается от ужаса.
Данте не заслуживает моей преданности. Не после того, как он так со мной обошелся. Но я тоже не могу заставить себя предать его. Я не Эмилио Сантьяго. Я не его отец и отказываюсь бросать его, как мать. Моя душа разрывается надвое.
Я снова несчастно ерзаю на своем сиденье.
«Держи оборону, держи оборону, держи оборону…»
Я должна убраться отсюда к чертовой матери и сама узнать правду.
Собрав последние остатки самообладания, я протягиваю руку и делаю глоток своего кофе.
— Мне жаль, детектив Питерс, но я действительно ничем не могу вам помочь, — громко говорю я, стирая ликующую ухмылку с его лица. — Я не знаю, сколько раз мне придется это повторять… Я не знаю этого человека, — заставляю себя улыбнуться ему еще раз. — И еще кое-что. Если вы продолжите заниматься этим делом, то я должна настоять на том, чтобы в следующий раз со мной присутствовал адвокат.
Наступает напряженная секунда, а затем весь ад вырывается на свободу.
— Ты чертова лгунья! — рычит он на меня, взмахивая рукой, и моя папка, трепеща, падает через стол на пол. Дверь с грохотом распахивается, и его коллега врывается в комнату подобно урагану, благоухающему Диором.
— Детектив Питерс! Сделайте перерыв! — кричит она ему.
Мрачно бормоча, он вылетает в коридор, даже не оглянувшись на меня.
— Давайте отвезем вас домой, мисс Миллер, — резко говорит она мне, отступая в сторону, чтобы позволить мне выйти из комнаты. — Я думаю, на сегодня мы закончили.
Вот тогда-то я и понимаю. У них нет на меня ни малейших улик. Нет ничего, что связывало бы меня с Данте и этими новыми убийствами, кроме их интуиции и моей невысказанной правды.
Это пустая победа.
В оцепенении я выхожу вслед за ней из здания и спускаюсь по каменным ступеням к ожидающей машине. Дом — это то место, где живет пустота. Дом — это оболочка, в которой нет ни семьи, ни возлюбленного, а только лучшая подруга, который уже устала от моих секретов и лжи.
Детектив Питерс стоит рядом с нашей машиной. Он выкуривает свою ярость глубокими, свирепыми затяжками, испепеляя всю длину своей сигареты за то время, которое требуется мне, чтобы пройти пять метров. Его застоявшийся никотин обжигает мои легкие, когда я наклоняюсь, чтобы открыть дверь. Я собираюсь скользнуть на заднее сиденье, и наши глаза встречаются. Может быть, это из-за смены обстановки, а может быть, из-за естественного освещения, но во мне вспыхивает искра узнавания.