Я откуда-то знаю эти глаза…
Я видела их раньше.
Без предупреждения он выбрасывает окурок и делает шаг ко мне.
— Следите за чистотой, детектив, — бормочет его коллега, прежде чем сесть на водительское сиденье.
— Можно вас на пару слов? — его голос — воплощение вежливости, но я вижу тлеющий огонь за выражением его лица.
— Если вам нужно.
Он сжимает челюсть.
— Я хотел бы извиниться. Мое поведение было непрофессиональным.
— Похоже, это входит у вас в привычку, детектив Питерс, — мягко говорю я, насмехаясь над ним сейчас, но он, черт возьми, этого заслуживает.
— Только когда я рядом с вами, — он поворачивается, чтобы уйти, прежде чем передумать. — Я полагаю, вы обронили это ранее, — он берет меня за руку и вдавливает что-то острое в мою ладонь. — Без сомнения, мы очень скоро снова увидимся. Хорошего вечера, мисс Миллер.
— И вам, детектив, — автоматически говорю я, обхватывая пальцами предмет.
Только на полпути к своей квартире я наконец разжимаю кулак. Я узнаю предмет мгновенно. Черная, элегантная дорогая, с золотым тиснением…
Визитная карточка Андрея Петрова.
Как та, которую он вручил мне сам.
Как та, которую Данте забрал из моей сумочки.
Как та, которую я украла из ящика его стола и спрятала в шкафу в его спальне.
Так зачем же детективу Питерсу понадобилось давать мне ее?
Глава 23
Ив
Анна все еще на работе, поэтому я открываю дверь запасным ключом, который мы храним у нашей соседки. Я закрываюсь и вдыхаю запахи свежей еды навынос и запрещенных сигарет. Иногда, когда Анна по-настоящему напивается, ей нравится зависнуть на пожарной лестнице и выкурить одну из предусмотрительно выделенных ей десяти самокруток в год.
Вольность особенностей моей лучшей подруги вызывает легкую улыбку на моих губах. Остров Данте внезапно кажется за миллион километров отсюда. Затем я захожу в свою спальню, и мое разбитое сердце снова дает о себе знать. Напоминания повсюду. О том времени, когда у меня еще была надежда. Моя косметика все еще разбросана по туалетному столику с вечера церемонии награждения. Мои красные кроссовки все еще торчат из-под кровати, куда я пнула их в последний раз.
Следующие десять минут я хожу по комнате, собирая губные помады и кисточки — все, что угодно, лишь бы занять свой мозг. Это работает до тех пор, пока я не замечаю свое ожерелье в зеркале. Теперь я снова плачу навзрыд, уткнувшись в свое серебристо-серое одеяло. Я поймана в ловушку безумного циклона своих эмоций. В моей жизни так много неправильного, и я не вижу выхода из этого лабиринта.
Как он мог вот так просто уйти от меня?
Мой отец тоже монстр?
Мобильный телефон Джозепа все еще лежит в заднем кармане моих джинсов. Должна ли я благодарить судьбу или беспечность за то, что ФБР так и не обыскали меня, когда схватили? Как сказал Джозеп, это моя единственная связь с Данте, если он когда-нибудь снова захочет со мной поговорить. Таким образом, это мое самое ценное владение.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.
Мне нужно выбраться отсюда.
Четыре стены давят на меня, и я тону в воспоминаниях.
Вытирая глаза, я достаю из шкафа синюю толстовку и беру ключи от машины с полки у двери. Детектив Питерс сказал мне, что мои родители пропали без вести, но мне нужно увидеть это своими глазами. В течение шести месяцев я уважала их желания и держалась в стороне. Но это было до того, как Данте начал обвинять моего отца в ужасных преступлениях.
Я подъезжаю к дому своего детства и долго сижу там с работающим на холостом ходу двигателем. Это хороший район в тихой части города с постоянным разносчиком газет и чистыми тротуарами. Уличные фонари отбрасывают жутковатый оранжевый свет на единственный дом на улице, который находится в полной темноте, дом, который когда-то был наполнен весельем, смехом и восхищением моим отцом. Когда я росла, он был для меня всем.
«Пожалуйста, Боже, не позволяй двум мужчинам, которых я люблю больше всего на свете, так сильно подвести меня».
Мое сердце колотится, как барабан, когда я стучу во входную дверь.
Нет ответа.
Я снова стучу.