– Кто здесь? – как можно громче спрашиваю, однако ответа не слышу. – Я спросила, кто здесь?! – более настойчиво требую я. – Сейчас вызову охрану!
– Не ори, Картер, – хрипло отвечает он.
– Рикард? – подхожу ещё ближе. Принц сидит на земле, прислонившись спиной к каменной стене. Голова откинута назад, а глаза сомкнуты. Рядом с ним стоит бутылка, которую он держит левой рукой. Принц пьян в стельку. – Что ты здесь делаешь?
– Сижу, как видишь, – сухо бросает парень. – Уйди, а? Не мешай. Хотя бы сейчас.
– Не мешать тебе уничтожать запасы королевского пойла? – устраиваюсь в нескольких шагах от него, подтянув к себе ноги и обхватив их руками.
– Чего тебе надо? Почему ты такая упрямая? Попросил же уйти. – Принц делает глоток из горлышка бутылки. По запаху понимаю, что это не бозд. Перевожу взгляд на сад, который располагается напротив нас.
– Что случилось? Выкладывай.
– Хочешь поговорить по душам? – чувствую, как Рикард улыбается. – И не надейся.
– Заклятые враги, ближе лучших друзей, ты об этом не знал? – парень усмехается.
– Странный вы народ, люди, – принц замолкает.
– Так, что случилось? В моём мире, люди просто так не пьянеют, значит на душе паршиво. Рассказывай.
– Абсолютно ничего, – он мотает головой. – Ты, разве не знала, что твой братец, тот ещё алкоголик? – Рикард ощеривается. – Это моё привычное состояние. Привыкай.
– Прекрасный сад. – Пропускаю его слова мимо ушей. Раз не хочет говорить, настаивать не буду, но и оставлять его здесь одного в таком состоянии, тоже не хочу.
– Хочешь поговорить о саде? – его плечи, чуть содрогаются от беззвучного смеха.
– Почему бы и нет? Я полюбила его. Здесь мне очень спокойно, – честно признаюсь я. Принц молчит некоторое время, а затем заговаривает, нарушая тишину.
– Потому что, здесь в этом саду, – тихо бормочет он, – душа моей матери. Она очень любила цветы. Вот эти алые розы. – В его голосе я впервые за всё это время слышу искренность и некую нежность. Куда-то пропал, тот вредный говнюк, что злит и раздражает окружение, а вместо него сидит искренний принц. Сейчас он напомнил мне, те розы на которых упал мой взгляд. Они такие же. Сначала, когда срываешь, они колючие, а когда срезаешь шипы, то остаётся красивый бутон. – Каждый раз, когда я покидал замок, обязательно возвращался с охапкой роз для неё. – Хоть я и не вижу его лица, но чувствую, что сейчас парень улыбается. Рикард делает ещё глоток своего пойла. – Если бы ты знала, Картер, какой она была… – голос дрогнул.
– Какой? – к горлу подступает ком. – Расскажи о ней, Рикард. Я то, свою мать не знаю. Так, послушаю о твоей.
– Самая любимая девочка во Вселенной, – по слогам произносит принц. – Когда я скучаю по ней, то прихожу сюда. Единственное место, что я всем сердцем люблю в этом проклятом замке, – бутылкой в руках он указывает на сад. – Это наше общее убежище, что от неё осталось. – Тучи сгущаются ещё больше, и начинает капать мелкий дождь с неба. Однако и принцу и мне всё равно на него. Мне сейчас так комфортно, что я не хочу убегать от дождя.
– Но, – осторожно начинаю я, – что случилось с королевой?
– Слепая любовь к отцу погубила её, – его голос мгновенно стал стальным. – Она любила его до безумия, пока он кувыркался с очередной… и умерла в одиночестве, тоскуя по нему. Я никогда не смогу забыть, тот миг, когда она, так сильно хотела его увидеть… – язык начинает заплетаться, – увидеть в самый последний раз, но не успела. – Открыв зелёные глаза, Рикард смотрит в пустоту, словно вся картина всплывает снова перед ним.
Я не смогла ничего ему ответить и подобрать подходящие слова. Были попытки, хотя бы похлопать его по плечу, но одернула себя. Лучше не стоит.
– Говорят же, время лечит, – смыкаю глаза, откидывая голову назад.
– Запомни, Картер. Чем старше раны, тем сильнее боль.
– …тем сильнее боль, – шёпотом повторяю я.
– А на самом деле, – продолжает Рикард, – матушка была настоящей лгуньей, – тихо шепчет он и снова прикрывает глаза, утопая в своих воспоминаниях, о чём я не узнаю. Мне остаётся, просто тихо сидеть с ним рядом и сейчас, совершенно не хочется оставлять его.
Глава 20
– Мидас! Пожалуйста! Сколько можно? – Рэма медленно села на мягкое кресло. Её голос дрожал. – Зачем ты так поступаешь? Как же наши дети? Хотя бы подумай о них. Как они будут смотреть в глаза народу?