Орлов улыбнулся. Как-то само собой развеялся неприятный осадок, который остался после разговора со Щуровым. Ему нравилась горячность Бочарова, и он не мог сдержать улыбки.
— Ты чего улыбаешься? — сердито посмотрел Бочаров. — Не согласен?
— Знаешь, о чем я подумал, — все так же улыбался Орлов. — Никак не могу себе представить такое сочетание: пенсионер Бочаров! Хоть убей — не могу: Василий Бочаров — пенсионер! Да ты и в девяносто, лет будешь так же бурлить и кипеть.
Улыбнулся и Бочаров:
— И я не могу себя представить пенсионером. Хотя уже за двадцать пять перемахнуло.
— Ага! И ты, оказывается, подсчитал. А на бедного Щурова гром и молнии мечешь.
— Это я на случай, если с тобой окончательно разругаюсь.
XXIX
Осенний день, но на дворе тепло, прозрачно, солнечно — бабье лето. В стеклянном воздухе плавают белые нити паутины, влетают в настежь открытые окна квартиры Орловых, путаются в огромном букете цветов на столе, в золотых волосах Лены.
Раскрасневшаяся Акулина Григорьевна суетится на кухне. Лена примеряет уже третье платье: одно слишком яркое, крикливое, другое совсем монашеское, словно у нее траур. И вдруг решила: надену то, в каком была вечером в парке, когда в последний раз говорила с Юрием. Ни разу не надевала с тех пор…
Телефонный звонок прозвучал резко, неожиданно. Акулина Григорьевна подошла к аппарату, осторожно приложила трубку к уху:
— Кого вам?
Нахмурившись, прикрыла рукой трубку, прошептала:
— Опять Щуров. Ишь въедливый какой!
Лена даже не повернула головы.
— Скажи, что дома нет.
Акулина Григорьевна крикнула в трубку, как глухому:
— Нет ее дома! Чего? — и опять прикрыла рукой трубку: — Спрашивает, когда будешь?
— Скажи, что нет и не будет больше, — с раздражением бросила Лена.
Акулина Григорьевна с нескрываемым удовольствием выполнила поручение внучки:
— Лена говорит, что ее дома нет и не будет больше. Да, да, нет и не будет! Вот так-то, мил человек! — Положив трубку на рычаг, еще раз повторила понравившиеся слова: — Нет и не будет больше! Так-то оно лучше!
Лена, переодевшись, подошла к бабушке:
— Ну, как?
Акулина Григорьевна поправила у внучки волосы, оглядела с ног до головы, вздохнула:
— Красавица ты моя, артисточка. Ну, иди встречай. А я пока с борщом управлюсь.
Лена вышла на залитое невысоким осенним солнцем крыльцо. Отсюда виден просторный военный плац, а за ним дорога, уходящая к горизонту. По этой дороге должен вернуться полк. Прекрасный день! Красивое — ей к лицу — платье! Встреча с отцом! А все же не радостно Лене. Лежит в груди и не тает льдинка. Что-то будет?
Примчалась Нелли. Пышное креп-жоржетовое платье горит, переливается, цветет. И вся она взволнованная, возбужденная, похорошевшая.
— Скоро наши будут?
— Папа звонил из лагеря. В двенадцать часов полк вступит в город.
Глаза у Нелли стали круглыми.
— Так скоро! Как я боюсь! С весны Мишу не видела. Как много я передумала за это время! Просто мурашки по спине ползут.
Лена ловит пролетающую серебряную паутинку:
— Как седой волос. Бабье лето. Все мы стали старше.
Нелли, вынув пудреницу, смотрится в зеркальце:
— Как сумасшедшая с работы бежала. Едва успела обед приготовить и переодеться. Как ты думаешь, понравится Мише платье? Надо было только здесь складочки сделать.
В плаще, накинутом на белый халат, подошла Варвара Петровна.
— Ждете, красавицы? Нарядные какие. А я прямо из поликлиники. Да вы, я вижу, невеселые. Почему носы повесили?
Нелли сделала умоляющее лицо:
— Варвара Петровна. Еще раз прошу. Поговорите с Михаилом. Вы умеете. Я так волнуюсь…
— Теперь с легким сердцем поговорю. Только смотри: Михаил твой за лето больших успехов добился. Не путай его больше.
— Варвара Петровна! Милая! Разве я хотела? Я не думала, что так получится.
— А надо думать, голубушка, — посоветовала Варвара Петровна. — А ты, Леночка, мне никаких поручений не дашь?
Лена смутилась:
— Спасибо, Варвара Петровна! Мне ничего не надо.
Варвара Петровна одобрительно кивнула головой:
— Я тоже свои задачи всегда сама решаю.
— Мне и решать нечего, — чуть покраснела Лена. Но Варвару Петровну не проведешь.
— Ну, ну, не храбрись. Я вижу. Недаром врач.
На крыльцо вышла Акулина Григорьевна.
— Не видать еще наших соколов?
— Сейчас бинокль принесу, — и Лена побежала в дом.
Акулина Григорьевна села на ступеньки крыльца, вздохнула: