— Успеете, Варвара Петровна. Василий Васильевич не обидится. Он поймет. Я знаю. А Миша в казарму уйдет, мне же на работу надо. Кивните ему, когда он будет проезжать, он к вам выйдет. Прошу вас!
— Закружила ты меня совсем, — вздохнула Бочарова. — Ну, ладно, смотри, где его машина. Буду чужим мужикам глазки строить.
— И ты иди, Леночка, встречай отца, — наказывает Акулина Григорьевна. — А я на стол накрою.
Но Лена стоит на крыльце, словно боится идти туда, где может увидеть человека, ради которого надето это платье, кому предназначены цветы…
Прошло десять, пятнадцать, двадцать минут. Уже разошлись по домам освободившиеся офицеры, уже прошли, горячо толкуя, Варвара Петровна, Нелли и Миша, а Лена все стоит с букетом в руках.
Наконец-то показался и полковник Орлов. Лена бросилась к нему.
— Папочка!
Орлов загорел, помолодел. Видно, лагерная жизнь впрок идет старым солдатам.
— Здравствуй, родная, — целует он дочь, всматривается в побледневшее, осунувшееся лицо. — Все благополучно?
— Все, все, папочка!
На крыльцо по-молодому выскочила Акулина Григорьевна.
— Здравствуй, мать! Здорова?
— Что со мной станется. А ты как в лесу?
— Не в первый раз.
— И то правда. Под сосной больше ночевал, чем под крышей.
— Здоровей. И хвойных ванн не надо.
— Идемте, дети, обедать, — суетится Акулина Григорьевна. — Я борщ украинский сварила. Такой, как ты, Петруша, любишь.
— У меня, мать, повар был из «Метрополя». Пожалуй, против него ты не выдержишь.
— В каком другом блюде — не знаю, а насчет борща с кем угодно на спор пойду.
— Попробуем, попробуем! Пошли, Ленушка!
Но Лена словно и не слышит.
Акулина Григорьевна за спиной внучки сделала сыну таинственный знак. Орлов понимающе кивнул головой и вместе с матерью ушел в дом.
Юрий не спеша шел к выходу, когда его нагнал Бочаров. Внимательно посмотрев на молодого офицера, замполит спросил:
— Невеселы вы, товарищ Верховцев. Случилось что-нибудь?
— Все в порядке, товарищ полковник, — коротко ответил Юрий. Сразу видно: не очень расположен лейтенант к беседе. Но это не смутило Бочарова. Может быть, он догадывается, почему так сумрачно лицо Верховцева.
— Хороший денек сегодня. Вот бы на речке с удочкой посидеть. Вы не рыболов?
— Нет, не пристрастился.
— А я рыболов, — признался Бочаров. — К старости, верно. — И неожиданно спросил: — Вы сколько лет в комсомоле состоите?
— Шесть, — еще не понимая, почему это заинтересовало Бочарова, ответил Юрий.
— Насчет вступления в партию не задумывались?
— И мечтать боюсь, — с виноватым видом проговорил Верховцев. — Сами знаете, какое взыскание по служебной линии получил.
Бочаров нахмурился:
— Плохо вы о нас думаете, товарищ Верховцев. Совершили проступок — наказаны. И строго наказаны. Теперь исправляетесь. Партия фальшивых людей не терпит, обманщиков, чинуш, врагов. А разве вы враг для партии, для армии, для нашего народа? — Помолчал и вдруг резко спросил: — Может быть, у вас есть другие соображения?
Юрий вспыхнул:
— Отец мой был коммунистом. Я был пионером, комсомолец. Свою жизнь и не мыслю вне рядов партии…
— Вот и подумайте над моими словами. Кто вам рекомендации может дать?
— Комсомольская организация, лейтенант Кареев…
— Третью дам я!
— Большое спасибо, Василий Васильевич!
Бочаров посмотрел на взволнованное лицо офицера и улыбаясь, добавил:
— Только смотрите: я двадцать пять лет в партии, и ни один рекомендованный меня не подвел.
— Может быть, вы сомневаетесь?..
— А у вас есть сомнения?
— У меня нет сомнений.
— И у меня нет, — и Бочаров положил руку на плечо молодого офицера. Юрий вздрогнул. Вот так же клал когда-то на его плечо свою большую руку отец.
Выйдя из ворог, Бочаров осмотрелся:
— Вот тебе и на: Варвары нет! Придется одному домой идти. Никогда не женитесь, Юрий, на враче. Ни канареек, ни герани, ни обеда дома не будет.
— Вы жалеете? — не мог не улыбнуться Юрий.
— Сейчас жалею. Как было бы приятно с женой под руку пройтись. Да и вас, я вижу, никто не встречает… — и осекся. Навстречу шла Анна Ивановна. — У вас порядок. Передавайте мой привет матери. Не буду вам мешать. Пойду свою пропащую половину разыскивать. Желаю здравия!
Анна шла по улице с Юрием. И ей казалось, что изо всех окон смотрят на нее, все прохожие оборачиваются и завидуют: какая счастливая Анна Верховцева! Какой у нее хороший, замечательный сын!