Мириам Беккер
Сердце Альфы
Переводчик — Юлия Хорват
Редактор — Елена Никифорова
Дизайн русскоязычной обложки — Кира Антипова
Сердце Альфы
Эмма повернула вывеску «открыто» и направилась в заднюю часть комнаты, чтобы начать заполнять витрину вкусными лакомствами, которые сделала. Преимущество владения единственной пекарней в городе состояло в том, что она была единственным местом, где продавался свежий хлеб и выпечка. Она как раз заполняла одну из стеклянных стоек вдоль стены, когда зазвонил колокольчик на входной двери, оповестив о покупателе.
— Я надеюсь у тебя есть мои эклеры, Эмма. — сказала миссис Хамфри. Короткая и коренастая пожилая дама пробралась в пекарню и села на один из диванов возле другой стены.
— Я когда-нибудь разочаровывала Вас, миссис Хамфри? — Эмма усмехнулась и протянула ей коробку, которая уже была упакована и готова к отправке. Миссис Хамфри заплатила за год вперед за эклеры, которые забирала каждый четверг.
— У тебя добрая душа, Эмма. — Миссис Хамфри стояла на дрожащих ногах, осторожно убирая коробку в свою тележку на колесах, и покатила ее из магазина. Вот где миссис Хамфри ошибалась. У нее не добрая душа, уж точно не после той ужасной ночи почти полгода назад.
Пекарня чаще всего до обеда не заполнялась, поэтому она направилась в заднюю комнату, которая также служила кухней. Эмме потребовалось почти пять лет, чтобы накопить деньги на открытие собственного магазина после того, как ее не взяли работать в большую часть пекарен и ресторанов, потому что она не окончила кулинарную школу. Ну, посмотрите, где она сейчас.
Она месила тесто, когда снова зазвонил колокольчик на двери. Ей удалось снять большую часть теста ложкой, и она покинула кухню, вытирая руки старым полотенцем. Девушка нацепила улыбку и направилась в главный зал пекарни.
— Чем я могу вам помочь? — Эмма могла видеть только затылок мужчины, но в нем было что-то другое, что она не могла распознать. Она знала, что он не из города, потому что она знала всех здесь, и этот человек, безусловно, не был одним из жителей.
— Я просто проезжал мимо, но мне сказали, что в «Бакалее Эммы» можно приобрести булочки с корицей. — Мужчина, наконец, повернулся, с ухмылкой на волевом лице.
— Ну, тебе сказали правду. — Эмма бросила полотенце на скамейку и взяла щипцы, лежащие сбоку. — Сколько положить?
— Пока только одну и чашку кофе, если не затруднит.
— С собой или здесь?
— Здесь. Спасибо, мне действительно нужно передохнуть, прежде чем я продолжу мой путь. — Мужчина повернулся и сел на один из диванов, взяв один из многочисленных журналов, разбросанных по журнальному столику рядом с ним.
Эмма положила булочку с корицей на тарелку и наполнила одну из многочисленных керамических кружек кофе перед тем, как поставила предметы перед мужчиной. Наконец, она смогла разглядеть его лицо, он поднял глаза и улыбнулся ей. Он сногсшибательный. Хотя у мужчины были весьма специфические глаза: один пронзительно голубой, в то время, как другой золотистый, почти как собачий
— Благодарю, — Мужчина кивнул, и Эмма улыбнулась, прежде чем исчезла за прилавком. Через несколько минут дверь снова открылась, и шериф Миллс направился внутрь, поглаживая свой огромный живот с такой же огромной улыбкой на лице.
— Здравствуйте, шериф.
— Эмма, надеюсь, мой завтрак готов. — Шериф Миллс прислонился к стойке, и та тихо заскрипела. Эмма опасалась, что однажды, вес этого мужчины увеличится настолько, что сломает стойку.
— Все готово, шериф. — Эмма, улыбаясь, передала ему сумку и чашку кофе на вынос.
— И что за новенький? — Он наклонил голову в сторону, указывая на человека, сидевшего в углу. — Не совсем уверена, но вроде просто проездом.
— Зовут Тревис, — сказал мужчина из-за угла, не отрывая глаз от журнала, который читал. Эмма увидела ухмылку на его красивом лице.
— Тревис, у нас хороший город. Не нужно никаких проблем, ты меня понял? — Шериф Миллс кивнул головой Эмме, прежде чем направился к двери.
— Я просто проезжал мимо, шериф.
Шериф вышел на улицу и сел в свою патрульную машину, направляясь в отделение, как и каждый день. Эмма вернулась в заднюю комнату, надеясь, что Тревис порядочный человек, который не будет пытаться украсть что-нибудь. Не то, чтобы у нее было много того, что можно украсть.