Тревис поднял шлем с дивана и кивнул головой Эмме, прежде чем покинул пекарню. Ему нужно выяснить, как успокоить волчицу Эммы, чтобы она смогла перекидываться, но все же контролировала ее.
***
Эмма была взволнована и сильно нервничала сегодня вечером. Она хотела принять волчицу, которая была внутри нее, но в то же время она этого не хотела. Одновременно, когда она хотела почувствовать себя свободной и не испытывала желания подавить свою волчицу, она также не хотела ее. Она просто хотела быть нормальной женщиной в возрасте двадцати шести лет, которая открыла пекарню в маленьком городке.
Девушка вытирала прилавки, когда колокольчик на дверях пекарни снова зазвонил. Практически было время закрытия, и в это время никто не посещал ее магазин. Удивительно, но миссис Хамфри вошла внутрь, неся за собой свою корзину.
Эмма поняла, что что-то не так. Она спросила пожилую женщину:
— Вы в порядке, миссис Хамфри?
— Да, дорогая. Просто завтра у моего внука день рождения и мне интересно, не поздно ли сделать заказ?
— Конечно, еще не поздно. Чем я могу вам помочь? — Эмма схватила ручку и блокнот, которые лежали рядом с кассой, и стала ждать заказ миссис Хамфри.
— Я хотела бы сто кексов.
— Сто?
— Да. К девяти утра. Это не слишком много для тебя, дорогая? — Миссис Хамфри сцепила руки и широко улыбнулась, ее щербатая улыбка растопила что-то внутри девушки.
— Нет, конечно, нет. Завтра они будут готовы. — Эмма действительно не хотела принимать заказ, но деньги были бы нужны для бизнеса. Единственным недостатком было то, что она не смогла бы провести вечер с Тревисом. Она вздохнула, прежде чем набрать номер, который он оставил ей.
— Привет Тревис. Это Эмма. Я не смогу прийти сегодня, — выпалила она, как только он ответил на звонок.
— Почему?
— Миссис Хамфри только что попросила меня испечь сто кексов для ее внука. — Эмма села на диван со вздохом.
— Ну, я могу прийти и помочь. Убьем двух зайцев одним выстрелом и все такое
— Ты когда-нибудь выпекал кексы? — Спросила Эмма, улыбнувшись про себя. Мысль о Тревисе на кухне, одетом в один из ее фартуков с цветочками, поразила ее.
— Раньше я помогал печь дома.
— Тогда приходи. Приготовься. Если все испортишь, придется переделывать самому, — Эмма повесила трубку и направилась обратно на кухню. Если Тревис действительно поможет ей, нужно убедиться, что он знает, что делает, прежде чем позволить ему хозяйничать на ее драгоценной кухне.
Через пять минут Тревис вошел в пекарню, с улыбкой во все лицо. Эмма бросила ему фартук, и он презрительно посмотрел на него, прежде чем надел. Она смешала тесто, затем заставила его заполнять тестом формы для кексов, прежде чем поставила их в духовку. Система работала хорошо, и, достаточно скоро, на столе было сто кексов, ожидающих заморозку.
— Хорошо, перерыв. — Тревис вытащил ее из кухни в помещение пекарни. Она молча наблюдала, как он переставил диваны, так чтобы на полу образовалось место, где они могли сидеть.
Тревис сел на полу, скрестив ноги и жестом показал Эмме сделать тоже самое. Как только они оба уселись, он схватил обе руки Эммы и улыбнулся.
— Хорошо, закрой глаза.
— Зачем?
— Просто закрой глаза, Эмма.
Эмма вздохнула, закрыв глаза, и Тревис мягко сжал ее руки.
— Я хочу, чтобы ты убедила свою волчицу выйти вперед.
— Я не знаю, как это сделать.
— Просто подумай о своей волчице. Подумай о том, что она поймана в ловушку. Подумай о том, что ей нужна свобода.
Эмма сморщила нос, когда подумала о своей волчице. Она чувствовала себя странно нескольких секунд, пока перед ее глазами не появилось изображение. Когда серое и белое изображение попало в фокус, она увидела, что это маленькая волчица с поджатым хвостом. — Скажи ей, что тебе жаль.
— Что? — Эмма подумала, что Тревис прикалывается. Ни в коем случае она не будет извиняться перед изображением волчицы. Она не сумасшедшая.
— Эмма, ты лишала ее шанса познакомиться с тобой и быть свободной. Тебе нужно извиниться перед ней, поскольку она чувствует, как ты к ней относишься. Ей нужно знать, что ей не обязательно быть настоящим животным после того, как ты освободишь ее.
— Прости, — прошептала она, когда на глазах появились слезы. Если то, что сказал Тревис правда, тогда она слишком долго отрицала свою волчицу. Она могла вызвать гнев у своей волчицы, каждый раз, когда освобождала.