Вид у лавочника был жалкий. Из разбитого носа обильно текла кровь, а из глаз — слезы. Смеживая веки, он страшно морщился и дрожал, стуча зубами.
— Так будем молчать или все-таки поговорим? — спросил я, легонько ткнув его сапожком в бок. Лавочник резко вздрогнул и протяжно завыл. — Все, прекращай скулить. Не буду я тебя убивать. Пока. Где мой артефакт?
Ойкес закопошился, неуклюже поднялся на ноги и, избегая встречаться со мной взглядом, хромая, поплелся к шкафу у стены. Покопавшись на полке, он достал артефакт и дрожащей рукой вернул его законному хозяину.
Я даже не знал, радоваться мне или печалиться. Артефакт снова у меня и опять я понятия не имел, что с ним делать.
— А теперь объясни мне, что в нем такого, что ради него ты удумал лишить человека жизни?
Ойкес молчал.
— Ну?! — повысил я голос.
— Я… я не знаю, — заикаясь, пробормотал лавочник. — Я искал в книгах и манускриптах отца, но ничего не нашел.
— Что ж ты в него тогда так вцепился? — я не мог понять логики его поступков. Неужели он решился на безграничную подлость только ради обладания приглянувшейся ему вещицей? Или он пытается водить меня за нос?
— Один человек обещал за него хорошо заплатить, — робко, едва слышно ответил Ойкес.
— Сколько? — ради интереса спросил я.
Лавочник ответил не сразу. Мне пришлось топнуть ногой.
— Сто корон, — выдавил он с трудом.
Теперь хоть его поступок приобрел смысл. Покупать артефакт за сто пятьдесят золотых, чтобы потом продать его за сто — глупо. Вот он и решил сдать меня разбойникам за двадцать. Итого восемьдесят корон чистой прибыли. Приличный гешефт.
— Кто покупатель? — спросил я.
— Я его не знаю, — пожал плечами Ойкес. — Он не местный.
— Продолжай, — подбодрил я его.
— Он появился в Хосте… — Ойкес задумался, — примерно год назад. Тоже спросил отца. Потом поинтересовался, не приносил ли кто на продажу некий артефакт. Показал рисунок. Я сказал — нет. А он оставил рисунок и наказал: если вдруг артефакт объявится, дать ему знать. И ушел. Я совсем уж о нем забыл, и рисунок забросил. А тут такое…
— Где этот рисунок?
— Сейчас. — Лавочник суетливо загрохотал ящиками в столе, нашел, протянул мне пожелтевший листок бумаги.
Да, на рисунке был изображен мой артефакт — вне всякого сомнения. Автор обладал определенным талантом, передал даже незначительные нюансы.
Что ж, кажется, в этом мире есть человек, которому известно, что это за артефакт, и который готов заплатить за него сто золотых.
— Ты ему уже сообщил, что артефакт у тебя? — спросил я лавочника.
— Нет еще.
— А что ж так?
— Я подумал… — смутился Ойкес. — А вдруг он стоит больше, чем двести корон?
— Ты же говорил — сто?
Лавочник прикусил язык и залился краской.
— Значит, решил срубить бабла побольше, — усмехнулся я.
Он меня не понял.
— Как ты должен был связаться с покупателем? Он в городе?
— Нет, — замотал головой Ойкес. — Не думаю. Он оставил мне Хрустальную иглу. Сказал: как появится артефакт — сломать ее.
Понятно, магия вызова. В прежние времена это был достаточно распространенный артефакт.
— Где эта Игла?
Ойкес снова полез в ящик стола и показал мне хрустальный стерженек, покрытый магической вязью. Я бесцеремонно отнял его. Полюбовался. Давненько я не держал в руках магических Игл…
Потом, недолго думая, сломал ее пополам.
— Вызов отправлен.
Адресат мог находиться, где угодно, поэтому ждать можно было сколь угодно долго. А мне хотелось кушать.
Я встал со стула.
— А ты, значит, приторговываешь краденым, — прищурился я, глядя на Ойкеса. — Нехорошо.
— Я не хотел, они меня заставили! — воскликнул лавочник.
Кто бы сомневался.
— Это ты будешь городской страже объяснять.
Ойкес бухнулся в ноги.
— Не выдавай! — заскулил он, вцепившись в мои штаны.
— Выдам, обязательно выдам. И награду за тебя получу. По твоей вине я остался без денег, без плаща, без лука, без ножа… Кстати, где они?
— Здесь все! — обрадовался лавочник. Как стоял на коленях, так и пополз к сундуку, между полками. Откинул крышку, взял сверху мои вещи. — Все в целости и сохранности.
Другой бы на его месте давно избавился от улик, а он приберег, чтобы, значит, продать. Скряга.
Он протянул мне плащ, лук, колчан со стрелами, нож и пустой мешок.