Как же эта штука выключается?
Я повертел коробку в руках и обнаружил рычажок, задействовав который, я одновременно закрыл выдвижные шторки на объективе и ажурной решетке. В подвале тут же стало темно.
Пришлось снова включить проектор, чтобы при свете добраться до лестницы. Поднявшись на первый этаж, я задвинул шторки и спрятал аппарат в сумку. «Камень крови» я продолжал держать в руке. Если это на самом деле «Лечилка», пусть поработает над моим коленом. Не хотелось бы хромать всю оставшуюся жизнь.
Я прошелся по нижнему этажу в поисках телепортационной площадки…
Нет, ее здесь нет.
Может быть она на верху? Но как туда забраться — без лестницы?
Ладно, это потом.
Я вышел во двор.
Битва уже давно закончилась. Побежденные клоны почти все исчезли. Как, впрочем, и каменный человек, выполнивший возложенную на него миссию. Двор устилали тела и отдельные их части упокоенных — теперь уже навеки — разбойников.
Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы с уверенностью сказать: площадки здесь нет. Но я упрямо бродил по двору, пытаясь разглядеть на захламленной брусчатке следы магических знаков.
Тщетно.
Настроение, поднятое одержанной победой, испортилось.
Никакого телепорта в Уби-Хотере не было. Неужели, Хайяс меня обманул? Но зачем?
Я постарался взбодриться. Возможно, площадка находится на верхних этажах башни. Нужно лишь решить, как туда забраться.
Но сначала я хотел проверить, как там мои девочки, и направился за бархан.
Девушка по-прежнему спала. Теперь она, подобрав ноги, повернулась на бок и подложила ладошки под щеку. Пантера лежала рядом и тоже кемарила.
Мое появление заставило кошку напрячься, но узнав непутевого охотника, она расслабилась и демонстрационно отвернула морду в сторону.
Я подошел к ним, подбрасывая на ладони «Камень крови». Все мои мысли вертелись вокруг так и не найденного телепорта.
Неужели все старания были напрасны? Что, если и на верхних этажах башни не обнаружится никакой площадки? Возвращаться назад? Попытаться пересечь пустыню… За что мне это наказание?! Разве я многого желал? Всего лишь хотел вернуться в Найрован…
И тут пейзаж исказился, поплыл, размытый маревом. Пантера, почуяв неладное, вскочила на лапы…
Прежде чем мир исчез, я успел подумать:
«Ну, вот, опять во что-то вляпался…»
Глава 5
Перенос был неожиданным и необычным, и это стоило мне пары миллионов окочурившихся нервных клеток. Я уж было решил, что нашел новые неприятности на свое многострадальное седалище. Ан нет, это сработала телепортационная магия. Теперь понятно, что за камешек держал в руках Асатра. Сейчас он был дезактивирован, поэтому прожилки потускнели и были едва заметны на поверхности темно-фиолетового камня. Но как только «кровь Ялина» накопит силу, артефакт будет снова готов к применению.
Многоразовый телепортационный камень, переносящий владельца в любое указанное им место?
Этот артефакт был бесценен.
Ни во время игры, ни после Затмения я ни о чем подобном не слышал. Должно быть, владение подобными магическими предметами было прерогативой исключительно Мудрецов.
Вот это подфартило!
Моя внутренняя жаба лежала в прострации на спинке, подогнув лапки и высунув язык. Такое ей и не снилось.
Вот только куда это меня занесло?
Я окинул взглядом пространство.
Прямо передо мной высились скалистые отроги гор.
Неужели Туор?!
Я стоял в усыпанной галькой ложбине между крутых холмов, поросших сочной травой. Должно быть, это было русло ручья, становившегося полноводным во время дождя и таяния снегов. Он и сейчас журчал кристально-чистой водой, узкой змейкой огибая принесенные потоком камни. Я обернулся, чтобы взглянуть, куда нес свои воды ручей, и увидел широкое озеро, искрившееся в лучах предзакатного солнца у самого горизонта.
Это могло бы быть озеро Глубокое, расположенное во владениях барона Луда, если бы не одно обстоятельство: Глубокое лежало к югу от Туора, а тут озеро, если судить по положению солнца, находилось на западе.
Нет, это определенно не Туор.
Дальнейшие размышления о том, куда я угодил, прервало неожиданное обнаружение того, что я увидел у себя под ногами. Это была изрядная куча желтого песка уюмской пустыни, которую перенесло куда-то вместе со мной. И не только это. На песке, на подстилке из разбойничьей накидки, лежала улыбающаяся во сне девушка-джугги. А рядом беспокойно озиралась по сторонам большая черная кошка. Повернув морду, она пристально, словно с укором, посмотрела на меня и беззвучно оскалила клыки.
Мне показалось, что еще мгновение, и магия амулета уже не в состоянии будет ее удержать…
И тут спящая зашевелилась и застонала, ее лицо перекосила гримаса боли. Она заметалась на земле, словно пытаясь от чего-то отстраниться или кого-то с себя сбросить.
Кошка тут же забыла обо мне и развернулась к девушке. Я тоже подошел поближе и опустился рядом на колени.
Наверное, ей приснился дурной сон. Я поступил так, как делала мама, когда я был ребенком: нежно провел пальцами по ее волосам, убирая сбившуюся на глаза челку, а потом наклонился и поцеловал ее в лоб.
Материнская магия подействовала. Девушка расслабилась, разжала пальцы, вцепившиеся в края накидки, повернула голову набок и снова чему-то улыбнулась. Потом она сладко потянулась, открыла глаза, и ее взгляд уперся мне в грудь.
Улыбка тут же исчезла с ее счастливого лица, в миг перекошенного дикой злобой. Она подскочила, и наши лица оказались близко друг к другу.
У нее были такие соблазнительные губки. А глаза… М-м-м… В них, даже в таких гневных и непримиримых, можно было раствориться без остатка. Я бы, наверное, не сдержался и поцеловал ее… если бы не лезвие ножа — моего ножа, мгновение назад висевшего на поясе, — врезавшегося мне в горло так, что на нагрудник закапала кровь. Ее взгляд был настолько красноречив, что я не сомневался в серьезности ее намерений. Однако что-то удержало ее руку, и она успела сделать лишь неглубокий, но чувствительный надрез, после чего замерла, разглядывая мое лицо.
Я воспользовался ее заминкой, резко отстранил кривой уюмский нож от горла, а потом слегка выкрутил запястье. Клинок упал на землю, а я получил пощечину.
Нет, это было не больно — она ударила левой рукой, без замаха, — но зато обидно до слез. Я с ней носился весь день, как с родной, переживал за нее, не пожалел единственную «Лечилку», можно сказать, вытащил с того света, а она в меня ножом тычет, а потом еще и по морде бьет.
Девушка что-то сказала и, вырвавшись, вскочила на ноги. Я завладел ножом и тоже поднялся, чтобы не прилетело еще и с ноги. Она снова что-то бросила мне в лицо по-джуггански.
— Чего?! Я не понимаю тебя! — сказал я, убирая нож в ножны.
Она смутилась и, немного подумав, сказала нерешительно по-айленски:
— Ты — не он!
— Естественно! Я — это я, — заверил я ее.
Она смерила меня с ног до головы недоверчивым взглядом и только сейчас заметила рваное платье и открытую на обозрение грудь. Левой рукой она запахнула накидку и тут же правой влепила мне еще одну пощечину.
Вот эта уже была чувствительной!
— Все вы, мужчины, одинаковы, — сказала она, покраснев и отведя глаза.
И увидела непривычный для нее пейзаж. Ее и без того большие глаза поползи из орбит.
— Где это мы? — У нее был восхитительный акцент. Она так мило растягивала слова, словно смаковала их на вкус.
— В Найроване… наверное.
Рука снова взлетела для пощечины, но я перехватил ее, дернул на себя и жестко сказал:
— Ударишь меня еще раз — превращу в крысу!
Она поверила, побледнела, дернулась, чтобы отстранится, и я выпустил ее руку. Девушка не удержалась на ногах и упала на землю. Она хотела было встать, но передумала и… неожиданно заплакала.