– Конечно, сестренка! – он чуть отстранился стирая с её щек слезы. – Мне не за что тебе прощать, единственное, – он смахнул слезу со своей щеки и заглянул Инге в глаза. – Ин, послушай меня, твоя жизнь это самое ценное, что есть у меня! И я уничтожу любого, кто попытается отнять тебя у меня, слышишь? Уничтожу любого, кто словом или делом посмеет задеть твою честь, поняла? – она закивала, тяжело дыша. – И я уничтожу любого, кто заставит тебя плакать, – он провел по её щеке, стирая соленые дорожки пальцами.
– Я больше никогда не буду плакать, – она прижалась к его руке, сжав её своей ладонью, зажмурившись на мгновение. А когда открыла глаза, в них уже не было той боли, что до этого. – И я стану такой сильной, какой ты меня считаешь, обещаю!
И она обняла его крепко-крепко, пряча свою боль за толстой коркой льда, чтобы как и обещала брату не проронить больше не единой слезинки. Чтобы не сломаться от боли, что терзает душу. Ведь гораздо проще вообще ничего не чувствовать, чем страдать. Потому что, когда в душе печаль, бесчувственность спасает. Она не сломалась, но была близка к этой грани. Если бы она шагнула тогда под машину на дороге - это была бы та грань, которую нельзя переходить вообще никогда. Даже если мир под ногами рушится это не значит, что нельзя взлететь.
Инга, как Феникс сгорела, чтобы сейчас начать возрождать себя вновь из пепла. Или она только сломала свои крылья и гореть ей только предстоит? И не сейчас, а гораздо позже?..
***
На следующий день
Макс забрал Ингу с утра из клиники, отвез её к себе домой. Она всё ещё не пришла в себя, что и неудивительно. После всего ей потребуется гораздо больше времени, чем одиннадцать дней. Но он не будет давить на неё. У неё ещё всё впереди, она оправится от этого, время залечит все её раны, все шрамы на сердце, ему только нужно быть рядом с ней.
– Комната для гостей теперь твоя, настолько, насколько потребуется, – он отвел её в комнату. – В шкафу вещи, но я предупреждаю, выбирал не я, а тетя Агнес, так что… – он пожал плечами, намекая на своеобразный вкус гадалки. Инга усмехнулась осматриваясь, будто прицениваясь. – Я забрал твои документы из дома, если хочешь мы можем завтра съездить в театральный институт. Узнаем на счет поступления.
Инга прошла в комнату, раздвинула шторы, впуская солнце через панорамное окно. Присела на постель не отрывая взгляд от проплывающих по небу облаков и сказала спокойно:
– Я не буду поступать в театральный, – Макс нахмурился, подошел, опустился перед сестрой на корточки, взяв её руки в свои.
– Почему? – осторожно спросил он. – Ты же так этого хотела.
– Нет, Макс, этого хотела Спирова Инга, – она заглянула ему в глаза. – Но Инга Спирова умерла, Макс, той девушки больше нет, – она улыбнулась легкой улыбкой, уверенно кивнула. – Я сейчас хочу быть кем-то другим.
– Кем? – он слышал в её голосе, небывалую до этого уверенность.
– Кем-то лучше, сильнее, – она вновь посмотрела на небо и улыбнулась увереннее. – А ещё я хочу… Нет, просто жажду, сменить фамилию, я не хочу, чтобы у нас с отцом она была одна.
– Хорошо, это я могу устроить, – усмехнулся Макс никак не ожидая от сестры этого. – И, какую же фамилию ты хочешь себе взять?
– Амазоева
Глава 24.4.
Упаду — поднимусь
Закричу, низкий пульс
Ноша так тяжела
Ранена, но жива
Осколки моей души
Бродили по лезвию
Смогла это пережить
Хоть я не железная
Я так была не права
Но я взлетаю над пламенем потерь
Изо всех сил открою другую дверь
И по новым правилам
Я начну заново
Заново строить
Заново жить
Заново чувствовать
( Слова из песни Заново - Клава Кока)
– Вот, твои новые документы и сим карта, – Макс протянул сестре запечатанный конверт. – Что планируешь делать дальше?
Инга взяла конверт, достала оттуда паспорт со своей новой фамилией и кивнула. Вот и родилась Амазоева Инга Дмитриевна. Макс предлагал поменять дату рождения, но она отказалась. Ей не хотелось лгать на этот счет, хотя так было бы проще. Прибавили бы ей один годик и все она совершеннолетняя, но это жульничество, к тому же незаконно. А Инга хотела сделать всё правильно.