Я кивнул. Отрицание могло лишь ухудшить положение.
— Значит, легаш? — Хаггарти снова сплюнул в корзинку. — Я не держу на тебя зла. Всем нужно зарабатывать на жизнь.
— А я вот сроду не перевариваю мусоров, — прогудел великан.
— У тебя что, в желудке бурчит после того, как пообедаешь сыщиками?
Великан хмыкнул. Хаггарти рассмеялся и стукнул по столу своим узорчатым красно-синим кулаком, рассыпая по сторонам аккуратные стопки фишек.
— Я знала Зору, — заговорила толстая леди нежным, как китайский фарфор, голосом. В ее мелодичном акценте цвели магнолии и жимолость. — Зора была такая же цыганка, как вы — цыган, — добавила леди.
— Вы уверены в этом?
— Ну конечно. Эл Джолсон носил черное лицо, но это не делало его негром.
— А где я могу найти ее сейчас?
— Этого я не знаю. Я не видела ее с тех пор, как она свернула свою палатку.
— Когда это было?
— Весной сорок второго. Однажды она просто исчезла отсюда. Закрыла свою лавочку, не сказав никому ни слова.
— Что вы можете о ней сказать?
— Не слишком много. Иногда мы собирались на чашку кофе. Болтали о погоде и о всякой всячине.
— Она когда-нибудь упоминала о певце Джонни Фейворите?
Толстуха улыбнулась. Глубоко под пластами жира в ней пряталась маленькая девочка в нарядном платьице.
— Вот уж у кого была золотая глотка, — просияла она и промычала одну из давнишних мелодий. — Они впрямь был моим любимчиком. Однажды я прочитала в бульварном листке о том, что он консультировался у Зоры, но когда я спросила ее об этом, она сразу «захлопнулась». По-моему, говорить об этом все равно, что выдать тайну исповеди.
— Вы не добавите еще что-нибудь, хоть немного?
— К сожалению, мы не были настолько близки, Знаете, кто может вам помочь? Старый Пол Болц. В то время он работал с ней на пару. Он по-прежнему ошивается здесь.
— Где мне его найти?
— В Стиплчейзе. Он служит там цепным псом. — Толстуха принялась обмахиваться киножурналом. — Хаггарти, сделай же что-нибудь с этой парилкой. Здесь жарко, как в бойлерной. Я скоро растаю.
Хаггарти рассмеялся.
— От тебя останется самая большая на свете лужа.
Глава двадцать вторая
Променад и Брайтон-Бич были пусты. Там, где в разгар лета лежали, как моржи на лежбище, людские толпы, сейчас бродили в поисках пустых бутылок лишь несколько упрямых старьевщиков. За ними бушевал прибоем свинцово-серый Атлантический океан, разлетаясь каскадами брызг на волнорезе.
Стиплчейз-парк занимал двадцать пять акров земли. Парашютная вышка — подачка с Всемирной выставки 1939 года — возвышалась над большим павильоном со стеклянными стенами, похожими на каркас гигантского зонта. На фасаде, над смеющимся раскрашенным лицом основателя С. Тайлоу, находилась вывеска «СМЕШНОЕ МЕСТО». Но в это время года Стиплчейз был смешон настолько, насколько может быть смешон анекдот без «соли». Я глянул вверх, на улыбающуюся физиономию господина Тайлоу и задумался над причиной его веселья.
Отыскав в проволочном заборе подходящую дыру, я пролез на территорию и постучал кулаком по стеклу рядом с запертой входной дверью. Стук эхом разнесся по пустынному парку развлечений, напоминая дюжину побушевавшихся полтергейстов. Проснись, старик! А вдруг шайка воров собирается обчистить парашютную вышку? Я начал круговой обход огромной постройки, стуча по всем стеклам ладонью. За углом я встретился «лицом к лицу» с дулом револьвера. Это был полицейский «Кольт-Позитив» 38-го калибра, но с моей незавидной позиции он казался мне величиной с «Большую Берту».
Пушку держала уверенная рука старого кремня в коричневой с рыжим форме. Пара поросячьих глазок над огромным круглым носом, прищурясь, изучала меня.
— Замри! — приказал он, и я замер.
— Кажется, вы мистер Болц? — начал я. — Пол Болц?
— Это тебя не касается. Какого хрена ты здесь делаешь?
— Мое имя Энджел. Я частный детектив. Мне нужно поговорить с вами о деле, которым я занимаюсь.
— Покажи мне что-нибудь в доказательство.
Я полез за бумажником, но Болц многозначительно ткнул меня «кольтом» в пряжку ремня.
— Левой рукой, — прорычал он.
Переложив «дипломат» в правую руку, я вынул бумажник левой.
— Брось его и сделай два шага назад.
Болц нагнулся и поднял бумажник, не сводя револьвера с моего пупка.
— Откройте клапан, и сразу увидите фотокопию.
— Кстати, твоя «жестянка» ни шиша для меня не значит. У самого дома лежит такая же.
— Я и не говорю, что она чего-то стоит; просто, гляньте на фотокопию.