Я сделал пару снимков священника с его юными красавчиками. Священник декламировал молитвы, и конгрегация отвечала воем и хрюканьем. С грохотом пронесся поезд в центр, и в его мигающем свете я сосчитал присутствующих: семнадцать человек, включая священника и алтарных служек.
Насколько я заметил, вся толпа не одела ничего под свои мантии. Мне показалось, что я заметил крепкое тело старика Круземарка. На нем была маска льва. Тряся своей серебряной гривой, он шаркал ногами и подвывал конгрегации. Прежде, чем прошел поезд, я сделал еще четыре снимка.
Священник поманил рукой, и из мрака вышла красивая юная девушка. Ее длинные светлые волосы струились через капюшон мантии, как солнечный свет, рассеивающий ночь. Она замерла, как изваяние, и священник расстегнул на ней все застежки. Мантия тихо скользнула наземь, обнажая тонкие плечи, девические груди и золотую пряду волос на лобке.
Я сделал еще несколько снимков, пока священник вел девушку к алтарю. Ее механические, вялые движения предполагали большую дозу снотворного. Девушку опустили на черную материю, и она, раскинув руки и свесив ноги, осталась лежать там. В каждую открытую ладонь священник вложил по короткой черной свече.
— Прими непорочную чистоту этой девы, — декламировал он. — О Люцифер, мы молим тебя… — Он плюхнулся на колени и поцеловал девушку между ног, оставляя там блестящие жемчужины слюны. — Да прославит эта чистая плоть твое божественное имя.
Священник поднялся, и один из алтарных служек подал ему открытую серебряную шкатулку. Он извлек оттуда сакраментальную облатку, затем перевернул шкатулку, высыпая прозрачные крошечные диски под ноги конгрегации. Паства принялась топтать облатки, продолжая распевать на обратной латыни. Некоторые шумно помочились на бетонный пол.
Один из служек подал священнику высокую серебряную чашу-потир; остальные склонились и, собрав крошки облаток с пола, положили их внутрь. Под шарканье и похотливое хрюканье конгрегации, он поместил потир на живот юной девушки.
— О Астарот и Асмодей — князья дружбы и любви, я молю вас принять эту кровь, пролитую ради вас.
Вопли грудного ребенка пронзили тишину. Из темноты вышел алтарный служка с извивающимся в руках младенцем. Священник ухватил его за ножку и высоко поднял, не обращая внимания на его попытки вырваться.
— О Ваалверит, о Вельзевул! — вскричал он. — Это дитя приносится в жертву твоим именем.
Это случилось очень быстро. Священник отдал младенца служке и получил взамен нож. Яркое лезвие блеснуло в пламени свеч и перерезало ребенку горло. Крошечное существо, приглушенно хрипя, забилось, цепляясь за жизнь.
— Я приношу тебя в жертву Божественному Люциферу. Да прибудет с тобою покой Сатаны навсегда. — Священник поднес потир под бьющую толчками кровь. Я доснял кассету, пока младенец умирал.
Утробное мычание конгрегации перекрыло даже лязг и грохот приближающегося поезда. Бессильно привалившись к стене, я перезарядил фотокамеру. Служка потряс младенца, выжимая последние капли драгоценной крови. Яркие брызги блестели на грязных стенах и бледной плоти девушки на алтаре. Я жалел, что каждый отснятый кадр не превратился в пулю и не обагрил стены другой кровью.
Священник отпил из чаши и выплеснул остатки на толпу. Ряженые завывали от восторга. Все позабыли про мертвого младенца. Служки, закинув головы и смеясь, мастурбировали друг друга.
Отбросив прочь чашу, пухлый розовый священник опустился на колени перед обрызганной кровью девушкой и вошел в нее короткими, собачьими толчками. Девушка не шевелилась. Свечи ровно горели в ее раскинутых руках, а широко распахнутые глаза невидяще смотрели в темноту.
Конгрегация обезумела. Сбрасывая свои плащи и маски, они лихорадочно совокуплялись на бетоне. Мужчины и женщины, во всех мыслимых позициях, включая квартет. Резкий свет проходящего поезда отбрасывал мечущиеся тени на стены подземной станции. Их вой и стоны заглушали яростный стук колес.
Я увидел Этана Круземарка, содомирующего волосатого коротышку с брюшком. Они стояли у входа в мужской туалет, и в мигающем свете эта сцена напоминала отрывок из черно-белого немого порнофильма. Я не пожалел целую пленку на «магната в действии».
Вечеринка продолжалась таким образом не более получаса. Для сезона подземных оргий было еще рановато, и холодный липкий воздух, наконец, погасил жар даже самых горячих дьяволопоклонников. Вскоре все забегали, отыскивая свою одежду и ворча по поводу затерявшихся во тьме туфель. Я не сводил глаз с Круземарка.