Первый павильон был практически готов к работе. Рабочие – оформители и художники взялись за создание элементов интерьеров первых сцен «княжны Таракановой». Я долго ходила среди выстроенных стен замков и великосветских салонов, трогая их руками и представляя ту далекую эпоху. Ребята, Максимов, Рунич и Полонский учили свои роли и примеряли костюмы. Больше всего своей ролью был доволен Витольд. Ему досталась роль графа Орлова, который по приказу императрицы Екатерины, пленил и доставил в тюрьму в Петербурге княжну – самозванку.
- Пытаетесь ощутить атмосферу? – послышался голос Чардынина.
- Да, Петр Иванович, пытаюсь, - с еле уловимой улыбкой ответила я.
- Я даже не сомневаюсь, что у Вас это получится. Как и всегда! – с восклицанием и твердостью в голосе продолжал режиссер, - мне хватило нашей прогулки к морю!
- Что Вы вообще думаете об этом фильме? Не взвалили ли мы на себя непосильную ношу? Поймите правильно, я ознакомился с Вашими заметками в сценарии и со многими согласен, но все-таки, - с искренним интересом продолжил Чардынин.
Я прошла вдоль стены интерьера какой-то комнаты, проведя по ней рукой.
- Вы знаете, Петр Иванович, я думаю, что пора. Пора и нам что-то снимать серьезное. Я имею ввиду серьезное, по постановке и драматургии, серьезное по игре актеров. Ну, Вы поняли, о чем я говорю, - совершенно серьезно ответила я господину режиссеру.
Не дав ответить Петру Ивановичу, я продолжила:
- И еще, я знаю почему Вы спросили меня об этом, - при этих словах Чардынин посмотрел на меня с осторожностью, и нащупав что-то под собой, присел. Я продолжала:
- Я знаю, что мне не хватает знаний и практики, присущих профессиональным актерам театров. Я – самоучка и Вы это знаете. Но, Вы также знаете, что я стараюсь. К сожалению далеко не во всех фильмах необходима профессиональная игра, по причине их слабых сценариев и совершенно не проработанных образов. И, поэтому, этот фильм – фильм сложный и по драматургии и по постановке и по игре, я считаю для себя, Божьем даром и очень благодарна Вам за это!
Такой тирады откровений Чардынин явно не ожидал. Пока я произносила свою речь, Петр Иванович потупив взгляд в пол, что-то перекатывал под подошвой лакированной туфли. Потом резко встал, выпрямился и, посмотрев мне в глаза, ничего не ответил. Он нашелся через несколько секунд.
- Вера Васильевна, солнышко Вы наше! Вы даже не представляете, как мы все дорожим Вами! И не только за Вашу красоту и обаяние, а прежде всего за Ваш природный талант чувствовать и жить жизнью своих героинь, как будто эта ваша собственная жизнь. И именно поэтому, зная Ваши качества, я и решился на столь сложную во всех смыслах постановку!
- Ну, вот, вопрос Ваш испарился сам собой. Будем снимать! – твердо заключила я, пытаясь скрыть румянец на лице.
Подготовка к съемкам продолжалась. Днем я репетировала на площадке в павильоне Харитонова, а по вечерам, после ужина в кругу семьи, читала все, что было доступно о жизни моей героини. С одной стороны литературы было довольно много, а с другой, очень многое повторялось из книги в книгу. Характер, поведение героини в определенные моменты ее бурной полной страстей и авантюр жизни, мне пришлось составлять самой. И режиссер Петр Иванович Чардынин и владелец студии Дмитрий Иванович Харитонов дали мне создание образа княжны на мой откуп.
Сегодня я попросила Витольда Полонского отрепетировать со мной сцену первого знакомства с княжной.
С самого утра, приехав на студию, я начала переодеваться и наносить грим. Аня, наш гример и костюмер постаралась на славу. Получилась молодая дама из высшего общества с несколько бледным лицом и ярко выраженными черными глазами. Витольда переодели в парадный мундир с орденами и подчеркнули контуры глаз. Особенного грима Полонскому никогда и не требовалось. Меня интересовала сцена встречи княжны и графа Алексея Орлова, тот момент, когда они знакомятся, и ему приходится скрывать свои намерения увезти княжну в Петербург. Решительно настроенный граф по мере разговора с Таракановой вдруг понимает, что постепенно влюбляется в нее, но приказ императрицы, есть приказ и ему надобно его исполнить. Внутренний конфликт графа развивается и под конец сцены он уже не знает, что ему делать, отпустить княжну и нарушить приказ или выполнить его и мучится всю оставшуюся жизнь.