– Не будем думать о плохом, – сказала Олдама, – лучше займёмся делом, пока Модеста путешествует по храму. Возле резиденции герцога остался наш самолёт, и его можно было бы перегнать сюда, чтобы после долететь до корабля. Надо ещё наведаться к господину Виттону и сказать, что завтра мы улетаем на Землю. Ему об этом уже известно, но лучше попрощаться лично.
– Ты права, надо кое-что завершить, чтобы не задерживаться с отлётом, – согласилась индианка. – Рубен уже прислал сообщение и торопит нас с возвращением.
Агентки отправились во дворец и были весьма удивлены, когда в полутёмном фойе их встретили встревоженные герцог и герцогиня.
– Наконец-то вы пришли! Мы никак не могли с вами связаться! – воскликнула Беатриса.
– Извините, мы отключили связь, в горах были большие помехи, – ответила Олдама. – Я предполагаю, что эдистерский храм сам по себе ещё глушит любые сигналы, а не только ледник мешает в этом.
– А где Модеста? Она ещё не в храме? – с надеждой спросил герцог, будто от этого зависела чья-то жизнь.
– Уже около часа она находится в храме и вернётся ещё не скоро, – сказала Глориоза. – А что, собственно, случилось?
– Мы четверть часа назад получили сообщение из института археологии, – ответил герцог.
– О, я совсем забыла, что запросила информацию в институте о храме и сердце Армы, – вспомнила Глориоза, озадаченно посмотрев на подругу.
– Что вам сказали, господин герцог? – спросила Олдама, но уже теперь поняла, что ответ будет неблагоприятным.
– Ничего утешительного, – безнадёжно махнул рукой герцог. – В институте никогда не слышали о сердце Армы, но у них есть информация о существовании одного горного храма, которым вполне может быть то строение, куда отправилась Модеста.
– И что же? – спросила Глориоза, чувствуя, что неведомая беда совсем близко и готова обрушиться безжалостной волной.
– Если применить полученную из института информацию к храму Армы, то картина получается совсем безрадостная, – сказал герцог, оставив жену во дворце и направляясь с телохранительницами к их автомобилю. – Всё выглядит примерно так: если сердце Армы забрать с постамента, на котором оно стоит, то через десять часов по земному времяисчислению срабатывает система защиты.
– Постойте, господин герцог, система защиты и так уже действует, – возразила Олдама, садясь в машину и заводя двигатель.
Глориоза села рядом с подругой, а герцог устроился на заднем сидении, с беспокойством поглядывая на темнеющее небо.
– Нет, сработает ещё одна система защиты, действующая автоматически, если забрать святыню с её места, – пояснил герцог. – И, если через десять часов после взятия она не будет возвращена обратно, храм наполнится особым неощутимым газом, обладающим способностью превращаться в сильное снотворное, действие которого может прекратить лишь свежий воздух, который поступит туда после отключения системы защиты. Но это – не самое страшное. Через два часа после того, как храм начнёт наполняться снотворным газом, ход в это сооружение закроется. Под воздействием какого-то излучения газ станет токсичным. Археологи утверждают, что после этого всё в храме будет подвержено тлению.
– Но из каких источников они получили эту информацию? – спросила Глориоза.
– Учёные сумели расшифровать некоторые записи эдистерцев, но большинство других надписей сделано другой письменностью и её ещё не изучили, – ответил герцог. – Поэтому и сведений мало.
– Значит, в храме Армы может сработать что-то вроде системы самоуничтожения, – сделала вывод индианка.
– Бедная Модеста не знает, что ей грозит. О, Боже! Мы не сможем ей помочь, ведь прошло более девяти часов, как она взяла сердце Армы с его места, – с ужасом произнесла Олдама.
– Неужели мы не сможем никак предупредить Модесту? – спросил герцог.
– Нет, она не взяла ни рацию, ни другие средства связи, – сказала Олдама. – Внутри храма почти ничего работает. И чем дальше, тем сложнее проходят сигналы. А из дальних помещений вообще, думаю, нельзя никак поддерживать сообщение с внешним миром.